Информация о РАПН
История РАПН
Обновления библиотеки РАПН
 под науч. ред. О.С. Пустошинской, Сквозь национальные границы: актуальный взгляд на дипломатию негосударственных акторов: монография / 18.02.22 | | Зазнаев О.И. , Фарукшин М.Х., Этнические аспекты политических институтов и процессов / 12.01.22 | | Ильичева Л. Е., Лапин А. В., Стратегии социально-экономического развития регионов в ракурсе национальных целей и приоритетов: Политический анализ / 23.12.21 | | Санников С.В., Структурируя квинотавра: тератократия, дискурс господства и семиозис власти в раннем Средневековье / 26.04.21 | | У истоков и в авангарде белорусской политологии / 14.01.21 | | Политика развития в условиях цифровизации общества: материалы Всероссийской научной конференции с международным участием / 14.01.21 | | В.В. ЖЕЛТОВ, М.В. ЖЕЛТОВ, Авторитет: понятие, роль в политике и власти: монография / 25.09.20 | | Желтов В. В., Желтов М.В., Движение Желтых жилетов во Франции и социальный конфликт в рыночном обществе / 16.04.20 | | отв. ред. С.В. Патрушев, Л.Е. Филиппова, Господство против политики: российский случай. Эффективность институциональной структуры и потенциал стратегий политических изменений / 26.02.20 | | отв. ред. О.В.Гаман-Голутвина, А.И.Никитин, Современная политическая наука. Методология / 09.02.20 | | Фишман, Л. Г., Мартьянов, В. С., Давыдов, Д. А., Рентное общество: в тени труда, капитала и демократии / 11.11.19 | | под ред. Ю.Г. Чернышова, Дневник Алтайской школы политических исследований № 35. Современная Россия и мир: альтернативы развития (Политика памяти и формирование международного имиджа страны) / 11.11.19 | | В.В. ЖЕЛТОВ, М.В. ЖЕЛТОВ, Движение Желтых жилетов во Франции: политический контекст, социальные силы, мотивация / 21.08.19 | | Е.Б. Шестопал, Власть и лидеры в восприятии российских граждан. Четверть века наблюдений (1993-2018) / 14.06.19 | | М. В. Гаврилова, Политическая коммуникация, современное государство и мировой порядок / 08.05.19 |
|
|
|
|
 | Межрегиональный семинар «Политические идеи и идеологии в публичной сфере»
Отчет о заседании семинара «Политические идеи и идеологии в публичной сфере», СПб., 27 мая 2008 г. Доклад А.О.Зиновьева "Дискурс и государство". 27 мая 2008 г. на кафедре прикладной политологии СПб. филиала ГУ-ВШЭ состоялось очередное заседание межрегионального семинара «Политические идеи и идеологии в публичной сфере», организованное Исследовательским комитетом РАПН по изучению идей и идеологий в публичной сфере и кафедрой прикладной политологии СПб. филиала ГУ-ВШЭ. В семинаре приняли участие Вольнов В. (СПбГК), Белоусова М. (СИ РАН), Зиновьев А.О. (СПбГИЭУ), Зыкова Евгения (СПб. филиал ГУ-ВШЭ), Костюшев В.В. (СПб. филиал ГУ-ВШЭ), Малинова О.Ю. (ИНИОН РАН), Ноженко М.В. (ЕУСПб.), Сунгуров А.Ю. (Спб. филиал ГУ-ВШЭ, СПб. Центр «Стратегия»).
С докладом «Дискурс и государство» выступил канд. полит. наук, доцент кафедры социологии Санкт-Петербургского государственного инженерно-экономического университета А.О.Зиновьев. По мнению докладчика, для исследования дискурсов в политике или влияния идей на публичную сферу, важное значение имеет выделение «политических» дискурсов и условий, необходимых для успешности влияния тех или иных идей и идеологий на публичную политику (и на политику не публичную). Именно эта проблема побуждает внимательно изучать социальный контекст идей и идеологий с целью выявления причин, по которым определенные дискурсы воспринимаются современниками как «политические». Согласно трактовке А.Зиновьева, политический дискурс – это тот, который может повлиять на государство и управление государством. И в этом смысле любой дискурс – потенциально (но не обязательно актуально) является политическим. Государство создает публичную сферу, а в ней возникает иерархия дискурсов. Отсюда представляется актуальным изучение связи государства и дискурса. Докладчик заявил о своей приверженности «социологическому» пониманию государства, предложенному в работах М.Вебера, Н. Элиаса, Э. Гидденса, П. Бурдьё и Ю. Хабермаса.
В основу собственной концепции он положил два типа рациональности – стратегическую и коммуникативную – выделенные Хабермасом. Эти два типа рациональности проявляются в дискурсах, в которых происходит «социальное конструирование» государства. В основе стратегической рациональности лежит расчет и «управление» людьми. Само название этой рациональности отсылает к «стратегии», то есть к искусству победы над противником. Стратегическая рациональность выражается в практиках политиков, ориентированных в своей деятельности на стратегический расчет. Противоположная ей коммуникативная рациональность опирается на структуры жизненного мира и направлена на «понимание» происходящих социальных процессов, а также на взаимопонимание участников социальных взаимодействий. Очень важным социальным «маркером» коммуникативной рациональности в политике выступает «справедливость» как интерсубъективная категория. Другим «маркером» проблематики коммуникативной рациональности является понятие «легитимности» в работах Макса Вебера. Коммуникативная рациональность также может выражаться в практиках политиков, для которых важным является сохранение сообщества, достижение политического консенсуса и одобрение их деятельности. По мысли автора доклада, государство воплощает диалектику этих двух рациональностей, причем в разных исторических типах государств их соотношение было различным (что и было продемонстрировано в докладе на примерах античных Греции и Рима, средневековых городов, феодальных военно-полицейских государств и наций-государств нового времени).
По мысли А.Зиновьева, глобализация меняет соотношение между стратегической и коммуникативной рациональностью, равно как и между публичной сферой и демократий. Новыми носителями стратегической рациональности становятся транснациональные корпорации, государство приходит в упадок как военная и фискальная сила. Таким образом, государство теряет способность и к стратегической, и к коммуникативной рациональности. Возникает новая диалектика транснациональных корпораций и глобальной публичной сферы на базе Интернета и традиционных (но уже мировых) СМИ.
По мнению докладчика, в России процессы развития государства и публичной сферы существенно отличались от типичных западных демократий и публичной сферы в условиях нации-государства. После постсоветской России были установлены механизмы, более характерные для «типичных» в современном мире демократических способов государственного управления, в которых демократия сочетается с публичной сферой. Но этот процесс снова начал «осложняться» в «эпоху Путина» за счет возращения к ключевой роли фигуры «стратегического актора» и явном преобладании стратегической рациональности над коммуникативной. По мысли автора доклада, напряжение между государством как организацией и государством как жизненным миром в современных обществах становится все более острым. В этой ситуации любое авторитарное государство оказывается в сложном положении, поскольку его неспособность быть «нормальным» государством будет постоянно возрастать, а давление со стороны внешнего мира – постоянно усиливаться.
Участники семинара задали ряд вопросов, направленных на уточнение представленной концепции. В частности, В.Вольнов обратил внимание на то, что докладчик видит диалектику двух рациональностей в поисках их баланса; однако, как было продемонстрировано в докладе, стратегическая рациональность во многих типах государств преобладала над коммуникативной. Возникает вопрос: а возможна ли обратная ситуация? По мнению А.Зиновьева, она маловероятна, однако участники семинара указали, что именно в этом смысле можно интерпретировать положение в обществах, находящихся в стадии революции и социальной трансформации.
Отвечая на вопрос о соотношении государства и публичной сферы, докладчик пояснил, что рассматривает последнюю как реализацию коммуникативной рациональности, побочный продукт деятельности государства. При этом диалектика двух рациональностей имеет место во всех исторических типах государств.
Участниками семинара был высказал ряд замечаний, связанных с релевантностью представленной концепции для тех или иных типов государств. По мнению М. Ноженко, возможно, имело бы смысл ограничиться осмыслением практик государств современного типа. В этом случае можно было бы опереться на интерпретации Ч. Тилли и М. Манна, рассматривающих появление современных государств как побочный эффект нового способа ведения войны, стимулировавших государственные органы управления осуществлять «обмен» гражданских прав на необходимые для государства ресурсы (дополнительные налоги на милитаризацию, всеобщая воинская повинность). Этот подход хорошо объясняет истоки диалектики двух рациональности. Но его применение ограничено хронологическими рамками Нового времени.
Отвечая на вопрос об акторах, в практиках которых реализуются выделенные типы рациональности, А.Зиновьев пояснил, что рассматривает рациональность как интерсубъективное явление. Стратегическая рациональность воплощается в институтах, принимающих решения. Коммуникативная же рациональность в большей мере воплощена в сообществе.
М.Белоусова задала вопрос об аналитических функциях предложенного разграничения двух рациональностей. Как уточнил А.Зиновьев, предложенная им концепция – это попытка решить проблемы, возникающие при анализе политических дискурсов. Дискурс становится политическим, когда попадает в поле напряжения стратегической и коммуникативной рациональности.
По мнению А.Сунгурова, докладчик попытался сформулировать два образа государства – в качестве инструмента насилия и в качестве способа организации совместной жизни/решения проблем. Предложенная модель могла бы помочь прогнозировать усиление/ослабление этих функций. Она связана с уточнением типологии государств и отношений между государствами.
М.Ноженко обратила внимание на то, что по сути дела выделенные два типа рациональности соответствуют стратегиям политических институтов. Концепции исследователей, на которые опирался автор доклада, по сути, уделяют внимание стратегической рациональности, отмечая, что на определенном этапе она начинает дополняться рациональностью коммуникативной. Последняя становится следствием (или побочным эффектом) рациональной стратегии политических институтов. По мысли Ноженко, было бы интересно выделить типы государств и обществ, где по-разному соотносятся эти стратегии и посмотреть, от чего зависит это соотношение, а также какие дискурсы производятся от имени государства, чтобы справиться с кризисными ситуациями.
По мнению О.Малиновой, имело бы смысл более четко сформулировать критерии, на основании которых предлагается выделять стратегическую и коммуникативную рациональность, а также определиться с их применимостью к различным историческим типам государств. Это позволило бы уточнить рамки, в которых анализ с помощью данной таксономии мог бы быть эффективным.
В заключение А.Зиновьев поблагодарил участников семинара за интересное обсуждение и высказался по поводу отдельных замечаний и предложений.
О.Ю.Малинова,
руководитель семинара
|
| |
| Поиск по документам | Поиск по дате | |
|
|
|
| |
Обратная связь
Наша гостевая книга
Наш e-mail: rapn@rapn.ru
|
| |
Материалы сайта старой редакции >>
|
|
Последние новости
|
