На прошлой неделе пресс-центр РАПН опубликовал первую часть экспертного комментария с проф., д.п.н., проф. каф. Сравнительной Политологии МГИМО, Президентом Международного института развития научного сотрудничества (МИРНАС) Е.Г. Пономаревой. Предлагаем вашему вниманию вторую часть комментария.

 

Елена Георгиевна, можно ли, на Ваш взгляд, описать образ среднестатистического мигранта из региона? Кто тот человек, который покидает Балканы с целью проживания в другой европейской стране?

 

Среднестатистического мигранта из региона описать довольно сложно – на Балканах сегодня существуют несколько категорий стран, различающиеся по уровню экономического и политического развития;  по социальным, культурным и религиозным основаниям; по внутренней состоятельности и внешней статусности.  Так, относительно благополучная христианская Хорватия, являющаяся членом НАТО и ЕС соседствует с бедной, если не сказать нищей, Боснией и Герцеговиной, представляющей аморфное конфедеративное образование, состоящее из двух единиц, в основе которых лежит этно-религиозный принцип. К тому же эта стана находится под международным протекторатом – главным политическим институтом здесь является Высокий представитель. В тоже время  даже преддефолтную Грецию, также члена ЕС и НАТО, по уровню социально-экономического  развития нельзя сравнить ни с Сербией, ни с Черногорией, ни с бывшей югославской республикой Македонией. Я уже не говорю о совершенно особом месте, которое занимает не только в регионе, но и в мировой политике частично признанная Республика  Косово. Этому вопросу посвящена моя монография – «Проект «Косово»: мафия, НАТО и большая политика», вышедшая в 2013 году.  Иными словами, Балканы очень разные. Тем не менее, отвечая на Ваш вопрос, можно выделить несколько региональных миграционных категорий. Во-первых, это  квалифицированные специалисты (врачи, инженеры, юристы). Но  в настоящий момент это немногочисленная группа – основной поток таких мигрантов приходился на 1990-е годы.  Во-вторых, молодежь, преимущественно студенты, которые едут на Запад учиться, часто с единственной целью – остаться там. Кстати, Великобритания, Германия и США охотнее всего предоставляют вид на жительство именно этой категории.  Молодежь дает региональной миграции самый большой процент – в зависимости от страны  от 40 до 80 %. Третья категория – представители рабочих специальностей, как правило, строители разных профилей. В этом сегменте развита сезонная миграция. Например, в процессе строительства объектов к Олимпиаде в Сочи сербские строители прилетали туда целыми самолетами. Ну, и четвертая группа – это криминальные и радикальные элементы. В своем подавляющем большинстве эта группа представлена выходцами из Косова. Албанская мафия (органическую часть которой составляет косовский сегмент и албанцы, проживающие в Македонии и на юге Сербии) представляет сегодня одну из мощнейших и прекрасно организованных криминальных структур. Одним из основных видов ее деятельности является наркотрафик. Хотя, конечно, следует оговориться, что как среди албанцев есть добропорядочные граждане, так и в любой балканской стране есть свой криминал, который представлен в миграционных потоках.

Таким образом, миграция из региона многоуровневая, но главной ее причиной все зависимости от страны является стремление к лучшей жизни, комфорту и безопасности.

 

На сегодняшний день Сербия проводит внешнеполитический курс, который можно назвать балансированием между Россией и ЕС; страна предпочитает поддерживать партнерские отношения и с Россией, и с ЕС. Удастся ли, на Ваш взгляд, Сербии и в дальнейшем поддерживать этот курс, либо стране придется сделать выбор относительно приоритетного стратегического партнера?

 

Зная ситуацию  изнутри, я бы определила внешнюю политику современной Сербии не просто как разновекторную, но как политическую эквилибристику. Дело в том, что балансировать могла социалистическая Югославия: будучи суверенным, самодостаточным, экономически развитым и сильным в военном смысле (югославская армия была одной из самых боеспособных в Европе) государством, она вела свою игру в мировой политике, потому что нужна была и Западу, и Советскому Союзу.

Современная Сербия не обладает ни одним из перечисленных факторов, определяющих субъектость. Это экономически разоренная страна, возглавляемая психоисторически сломленным политическим руководством, которое заботится не о национальных интересах, а о временных выгодах. Если Вы читали «Академию» (Foundation) Айзека Азимова, Вы понимаете, что я имею в виду. В то же время сербы, вне зависимости от того, где они проживают, – это единственный, без преувеличения, в своем подавляющем большинстве русофильский народ. Например, искреннюю, со слезами на глазах радость  от воссоединения Крыма с Россией вместе с нами переживали только сербы. Это о многом говорит.  

Так вот, политическое руководство страны, ангажированное по целому ряду причин западными структурами, стремится выполнить все мыслимые и немыслимые условия для вступления в такое проблемное  (особенно на фоне миграционного кризиса) наднациональное образование, как ЕС. Для этого от официального Белграда требуют  невыполнимого: признать независимость Косова и присоединиться к европейской политики в отношении России. Прежде всего, речь идет о санкциях.

Понимая, что подобные решения могут привести не только к политическому кризису, но и к социальным волнениям, правительство А. Вучича и занимается политической эквилибристикой.  Сначала премьер едет в США и соглашается выполнить, по мере возможности, условия Вашингтона и Брюсселя. Кстати, одно из них касается проведения гей-парада, который в стране с доминирующей традиционной культурой проходит только при задействовании полиции и армии, защищающий представителей ЛГБТ от простых граждан. Но одно условие выполнено – уже хорошо. После Штатов Вучич едет в Москву и просит финансовой помощи, заверяя в исторической преданности России. Справедливости ради, нужно сказать, что в адрес нашей страны звучат не только  красивые речи. Белград многое делает, начиная от неприсоединения к санкциям и заканчивая присутствием президента Т. Николича на Параде Победы 9 мая. 

К тому же Россия никогда не придерживается, в отличие от наших западных партнеров, принципа «кто не с нами, тот против нас». На всех публичных площадках и в ходе переговоров российская сторона заявляет о суверенном выборе каждого, только сама страна может решать, в какую организацию вступать. Однако, делая выбор, политическое руководство должно четко понимать, что он приобретает, а что теряет. Условно, что выгоднее для Сербии – вступление в ЕС или тесное сотрудничество с ЕАЭС – должна решать сама Сербия. Но это лишь одна сторона медали. С другой стороны стоят интересы ЕС и их главного союзника США. А как показывает исторический опыт, все члены ЕС из стран бывшего соцлагеря сначала получали членство в НАТО. Уверена, что  «европейское будущее» Сербии зависит именно от членства в НАТО, а это совсем другой вопрос. Поэтому, в ближайшее время, думаю, политическая эквилибристика Сербии не изменится: треугольник Вашингтон-Брюссель-Москва останется залогом статус-кво республики.

 

Каково, на Ваш взгляд, текущее состояние отечественной Балканистики? Какие существуют перспективные исследования и проекты в этом направлении?

 

Отечественная балканистика до сих пор, несмотря на разор науки в 1990-е годы и продолжающуюся реформу Академии наук, по праву может считается одной из самых авторитетных в мире. Такое положение вещей имеет место, прежде всего, благодаря преданности своему делу и энтузиазму российских ученых.

Единственным в России научным учреждением, занимающимся комплексным изучением истории, культуры, литературы и языков зарубежных славянских и балканских народов является Институт славяноведения.

И хотя Институт был учрежден в конце 1946 г.,  а начал работать в январе 1947 г., возник он не с чистого листа. Традиции отечественного славяноведения были заложены более двух веков назад. Основные кадры балканистов дает кафедра южных и западных славян МГУ им. М.В. Ломоносова и факультет международных отношений  МГИМО.

Но вернемся к Инславу. Показательно, что в названии Института, как в зеркале  отражались  изменения геополитических реалий. Так, с 1946 по 1968 г. он назывался Институт славяноведения; с 1968 по 1997 гг. – Институт славяноведения и балканистики. Фактический уход России с Балкан, утрата нашей страной влияния в этом регионе отразился и в названии института. Формально у нас теперь нет балканистики; осталось одно славяноведение.

Однако, благодаря директору Инслава К.В. Никифорову, в институте осуществляются комплексные региональные исследования, ведется большая издательская деятельность. Из последних фундаментальных работ назову «Югославия в ХХ веке. Очерки политической истории», «Центральная и Юго-Восточная Европа. Конец ХХ – начало ХХI века»;  «Между Москвой и Брюсселем».

Основными направлениями научно-исследовательской деятельности в рамках Инслава остаются традиционно историко-культурные и этнические процессы; история славистики; русская культура в восприятии славянского мира и восприятие в России славянских культур; сравнительно-историческое изучение древних и современных славянских, балканских и балтийских языков и диалектов; этнолингвистика. Что же касается приоритетных направлений исследований сегодня, то это анализ причин и последствий кризисов, межнациональных войн и военных конфликтов (прежде всего, на пространстве бывшей Югославии), а также  изучение вписанности Балках в мировую политику. Собственно этими вопросами занимаюсь и я, рассматривая Балканы как геополитическое зеркало, посмотрев внимательно в которое, можно увидеть сценарии развития других регионов. Например, технологии политических переворотов современности, называемых «цветными революциями», впервые были апробированы в Югославии в 2000 году. И таких примеров много. Так что Балканы интересны не только своей историей, но и современными политическими реалиями.

 

Если Вы будете принимать участие в предстоящем Конгрессе РАПН - расскажите о том, какие материалы Вы представите.

 

Участвовать в Конгрессе буду обязательно. Заявленная тема выступления – Балканы как зона (дез)интеграции.   Несмотря на наличие ряда объективных факторов превращения Балкан в перманентную «пороховую бочку Европы», в своих исследованиях я пытаюсь изучать не только причины потенциальной конфликтности, взрывоопасности региона, но и найти основания для взаимовыгодной интеграции. И хотя в условиях обострения борьбы за влияние, территории и ресурсы интеграционные процессы протекают с большими сложностями, приносят их участникам не только бонусы, но и серьезные риски, исторический опыт показывает, что потенциал стабильности, безопасности и эффективности развития гораздо выше у интеграционных объединений, нежели у малых наций.  Собственно этим вопросам и будет посвящен мой доклад.

 

Материал подготовил помощник члена правления РАПН Ваславского Я.И. Ананьев Б.И

Опубликовано: 07.10.15