Стенограмма заседания Саратовского отделения РАПН, проводимого в рамках теоретического семинара «Концепция политического цикла с использованием синергетического подхода», Саратов, 12 марта 2013 г.

12 марта 2013 г. на юридическом факультете Саратовского государственного университета имени Н.Г. Чернышевского состоялось очередное заседание теоретического семинара Саратовского регионального отделения Российской Ассоциации политической науки (РАПН), посвященное обсуждению научного доклада Логинова Александра Валерьевича «Концепции политического цикла: проблемы методологии и практического применения».

Ведущий семинара – председатель Саратовского регионального отделения РАПН, доктор политических наук, профессор Н.И. Шестов.

Участники семинара: Барашков Г.М., кандидат политических наук, доцент кафедры политических наук Саратовского государственного университета имени Н.Г. Чернышевского; Барышков В.П., доктор философских наук, профессор кафедры теоретической и социальной философии Саратовского государственного университета имени Н.Г. Чернышевского; Бударин Г.А., аспирант кафедры связей с общественностью Ульяновского государственного университета; Вилков А.А, доктор политических наук, профессор кафедры политических наук Саратовского государственного университета имени Н.Г. Чернышевского; Данилов М.В. кандидат политических наук, доцент кафедры политических наук Саратовского государственного университета имени Н.Г. Чернышевского; Доленко Д.В. доктор политических наук. профессор, зав. кафедрой регионоведения и политологии МГУ им. Н.П. Огарёва; Изергина Н.И. доктор политических наук, профессор кафедры регионоведения и политологии МГУ им. Н.П. Огарёва; Логинов А.В. кандидат политических наук, доцент, докторант кафедры регионоведения и политологии МГУ им. Н.П. Огарёва; Матвеев Р.Ф., доктор политических наук, профессор кафедры (департамента) истории и теории государства и права факультета истории, политологии и права Историко-архивного института РГГУ; Митрохин В.А., доктор исторических наук, профессор кафедры политических наук Саратовского государственного университета имени Н.Г. Чернышевского; Никеров Р.Н., соискатель кафедры связей с общественностью Ульяновского государственного университета; Санакоев И. Б., кандидат политических наук, старший научный сотрудник Северо-Осетинского Центра социальных исследований ИСПИ РАН (г.Владикавказ); Хаутиев Ш.М., соискатель кафедры связей с общественностью Ульяновского государственного университета.

Стенограмма:

Шестов Н.И.: Уважаемые участники теоретического семинара, повестка нашего сегодняшнего заседания – обсуждение доклада Логинова А.В. по докторской диссертации «Концепции политического цикла: проблемы методологии и практического применения».

Потребность широкого обсуждения заявленной темы связана с необходимостью для автора доклада апробировать свои теоретические подходы к исследованию циклических процессов в политике в прошлом и настоящем. Это те подходы, которые он положил в основу своей докторской диссертации и я надеюсь, что их обсуждение существенно продвинет вперед его творческую работу. Сейчас мы заслушаем сам доклад, а потом можно задать вопросы. Вам слово, Александр Валерьевич.

Логинов А.В.: Большое спасибо! Уважаемые участники теоретического семинара, в силу своей научной деятельности до написания рассматриваемой работы я длительное время занимался проблемами социальной политики государства. Изучая социальную политику, я пришел к выводу, что процесс реализации социальной политики носит циклически-волновой характер. В этой связи возникла потребность более глубокого рассмотрения социальной политики государства с использованием циклически-волновой методологии. Вначале стояла задача обозначит этапность процесса реализации современной социальной политики России, однако впоследствии моя работа приобрела более широкий методологический ракурс. В результате возникла потребность изучить концепции циклической динамики с глубокой древности до наших дней. Была поставлена задача рассмотреть современный политический процесс с позиций циклически-волновой методологии, которая находит все более широкое применение в зарубежной и российской политической науке. Свои наблюдения я изложил в статье, которая явилась предметом сегодняшнего обсуждения. Мои эксперты предложили откорректировать часть положений, изложенных в диссертации, и первоначально предложенную мною модель с точки зрения синергетики, с учетом того, что современная политика рассматривается не только как «стремление к участию во власти или к оказанию на распределение власти» (М. Вебер), но как феномен, имеющий сетевую структуру. Насколько удалось мне это реализовать в обсуждаемой статье – судить вам! Моя задача заключалась в стремлении уловить некую внутреннюю логику политического процесса в целом и социальной политики в частности. В предложенной мною модели политического цикла есть определенные достоинства и недостатки, на которых мне хотелось бы акцентировать Ваше внимание.

К достоинствам предложенной методологии можно отнести: во-первых, необходимый и достаточный уровень теоретического абстрагирования. В этом смысле И. Валлерстайн отмечал, что «мы интересуемся циклами потому, что они являются одновременно и механизмом, который описывает жизнь системы, и механизмом, посредством которого действует реальная система». Вторым достоинством представленной модели цикла является то обстоятельство, что анализ политической динамики в данной модели осуществляется с точки зрения совокупности ресурсов и ограничений соответствующих стадий политического цикла, продиктованных циклической логикой, вероятностных «разрывов» циклической цепочки и  нередко связанной с этим катастрофичности процесса политического развития. Еще одним достоинством рассматриваемой модели является возможность соединения циклически-волновой и поступательной составляющих процесса политического развития. Как отмечает В. И. Пантин, «волновая составляющая может быть выражена сильнее или слабее – в зависимости от масштабов и характера воспроизводства ресурсной базы данной политической системы, а также от способа функционирования институтов, влияющих на эффективность целедостижения» (Пантин В. И. Возможности циклически-волнового подхода к анализу политического развития // Полис. 2002. № 4. С. 21).  Так, например, волновая составляющая в социальной политике государства не всегда четко прослеживается исследователями, именно поэтому она, как правило, анализируется преимущественно в линейном аспекте.  Лично я придерживаюсь другого мнения, поскольку длительное изучение этой темы привело меня к выводу, что в социальной политике имеет место процесс повторяемости, определенная этапность осуществления социальных реформ, - именно поэтому применение циклически-волновой методологии к данному объекту исследования на мой взгляд вполне оправданно. Еще одной особенностью представленной модели цикла является более выраженный акцент на нелинейности, неравномерности современного процесса политической модернизации.

В представленной нами модели имеются и определенные недостатки: во-первых, это низкая степень инструментализации понятий, поэтому многие циклически-волновые модели отличает малофункциональность. Во-вторых, в «критических точках» политического развития, когда появляются упоминаемые в статье «разрывы кольчужной сетки», «как правило “включается” множество внутренних и внешних по отношению к данной политической системе факторов и механизмов, что не позволяет предсказать результат их совместного действия» (Пантин В.И. Возможности циклически-волнового подхода к анализу политического развития // Полис. 2002. № 4. С. 23) (т.н. синергетический эффект). Я с этим столкнулся, когда произвел наложение данной модели на политический процесс и попытался объяснить процесс в терминах синергетики. Сложность состоит в том, что лавинообразность процессов в точке бифуркации препятствует четкому отслеживанию причинно-следственных связей. То есть в точке бифуркации имеет место состояние последовательного появления множества «критических точек» и «разрывов кольчужной сетки», модель которой была изложена в обсуждаемой статье.

Еще одна проблема, которая, на наш взгляд, имеет ключевое значение, связана с необходимостью постоянного совершенствования представленной модели и методологии, с учетом обнаруженных в рамках синергетики феноменов случайности, сложности и необратимости. Иными словами, что применимо и функционально сегодня, утрачивает свою применимость и функциональность завтра. Поэтому все циклически-волновые модели, которые предлагаются отечественными и зарубежными исследователями, нуждаются в постоянной модернизации с учетом фактора времени, неуклонного усложнения системы, обретения ее нового качества.

Еще один момент, который, на наш взгляд, оказывает существенное влияние на процесс исследования, состоит в том, что междисциплинарный характер циклически-волнового и синергетического подхода в зависимости от выбранного методологического ракурса можно отнести и к достоинствам, и к недостаткам.

Достоинством можно считать то, что циклически-волновой подход основан на панорамном рассмотрении всего политического процесса.  Как отмечает И. Валлерстайн, «часть проблемы заключается в том, что мы изучали эти явления, разложив их по отдельным ящичкам и присвоив им особые названия: политика, экономика, социальная структура, культура, не осознавая, что эти ящички сущест­вуют по большей части в нашем воображении, а не в реаль­ной жизни. Явления, которые мы в них находим, настолько переплетены, что одно обязательно предполагает другое, одно влияет на другое, и любое явление невозможно понять, не принимая во внимание содержимое других ящиков» (см.: Валлерстайн И. Миросистемный анализ : Введение. М., 2006. С. 44).

Недостатком можно считать и тот факт, что, не имея теории цикличности, которую бы можно было «приложить» к практике – политическому процессу в целом, к социальной или иной политике в частности, мы вынуждены пользоваться для нужд политологии экономическими, культурологическими и другими теориями, которые используют присущий их предмету научный инструментарий. Осознавая, что не совсем корректно инструментарий одной науки без корректировки автоматически использовать в другой науке, мы при этом не вполне осознаем, что речь идет даже не о фундаментальных теориях, а максимум о теориях среднего уровня. По признанию В. В. Лапкина, «по сути, речь идет о своебразном “комплексе неполноценности”, побуждающем исследователя социально-политических изменений осмысливать механизмы и движущие силы наблюдаемых им процессов в категориях, лежащих за пределами его предметной области» (см.: Лапкин В. В. Циклы, ритмы, волны: проблемы моделирования политического развития // Полис. 2002. № 4. С. 27).

Сделав акцент на достоинствах и недостатках выбранного мною подхода и представленной модели, предлагаю коллегам начать дискуссию и задавать вопросы.

Шестов Н.И. Пожалуйста, коллеги, кто желает высказать свои соображения и дать автору свои рекомендации?

Доленко Д. В. (д.п.н., проф., научный руководитель, зав. кафедрой регионоведения и политологии МГУ им. Н.П. Огарёва). Концепция политического цикла на основе синергетического подхода, вне всякого сомнения, является плодотворной и актуальной для современной российской политической науки. Однако, на мой взгляд, главным недостатком предложенной в статье А. В. Логинова версии является ее абстрактность, оторванность от анализа реального политического процесса в России. Примеры с распадом  СССР и ценами на нефть недостаточны: цены на нефть не являются универсальным фактором детерминации политического процесса. Даже в нашей стране этот фактор стал наиболее значимым в 1970 годы, и он был не единственным при распаде СССР. Автору необходимо показать объяснительную эффективность своей парадигмы на примере политического развития нашей страны в XX столетии: как она работает при объяснении перехода России от либерально-рыночного развития к социалистическому и обратно. Как с помощью этой парадигмы можно объяснить циклы социалистического развития (нарастание и смягчение тоталитаризма, перестройка) и постсоциалистического этапа (ельцинский и путинский периоды)? Необходимо показать, какие факторы в целом определяют саму цикличность: экономический, идеологический, геополитический, личностный и др. и какой из них играл главную роль на том или ином этапе, в том или ином цикле.

Изергина Н. И. (д.п.н., проф. кафедры регионоведения и политологии МГУ им. Н.П. Огарёва).

К вашей статье у меня есть два небольших, но важных уточнения. Вот вы, в частности, отмечаете, что «в процессе создания теорий фундаментального типа возникает немало соблазнов. Один из них – это стремление опереться на мудрость древних либо на аргументацию авторитетного исследователя. Взявшись “не с того конца”, российские исследователи запали на стратегию легких решений, стратегию копирования уже имеющегося интеллектуального опыта (и древнего, и более нового)». Хотела бы заметить, что копировать, безусловно, не нужно, но и отвергать «мудрость древних», а также «аргументацию авторитетного исследователя», тоже не следует. Во-первых, потому что преемственность как универсальный принцип развития имеет отношение и к сфере знания, науки. В этом смысле не стоит забывать, что «мы – карлики, взобравшиеся на плечи гигантов… они подняли нас вверх и воздвигли на свою гигантскую высоту» (Бернар Шартрский). Во-вторых, знакомство с теориями разных исторических эпох дает возможность увидеть политику в эволюции, попытаться проследить ее развитие в рамках мегацикла. И, в-третьих, это важно для того, чтобы «не изобретать велосипед».

В другой части своей статьи вы пишете: «на стадии “стабилизации” мы, как правило, наблюдаем более или менее сбалансированное сочетание двух ведущих принципов развития. В данный период важны инновации в режиме политической преемственности. Одновременно с этим стадия стабилизации – это некая точка перехода от доминирования творческого принципа к доминированию принципа сохранения. Поэтому именно в этой точке закладываются дальнейшие стратегические тренды развития политической системы. На этой стадии необходимо создать творческий задел для дальнейшего гармоничного сочетания принципов творчества и сохранения».

Мне представляется, что здесь мы имеем дело с основным противоречием цикла, разрешение которого обеспечивает переход на качественно новый цикл развития политической системы: противоречием между желанием сохранить в неизменном (традиционном) виде наработанные политические идеи, политические институты, политические механизмы и т.д., обеспечивавшие на предыдущем этапе политическую стабильность, и потребностью в творческом их пересмотре для выхода на новый виток развития. Разрешение этого основного противоречия происходит в точке бифуркации.

Матвеев Р.Ф.: Тема, которая сегодня обсуждается, актуальна и заслуживает пристального и творческого внимания нашего политологического сообщества. По сути дела, речь идет о необходимости сделать важные шаги на пути перехода политологии от любительского описательного этапа к этапу аналитическому, то есть, на пути  осуществления анализа уже накопленного политического опыта и разработки политологии, как фундаментальной науки. Сегодня можно констатировать, что для такой работы, помимо практической потребности, есть также объективные и субъективные условия. К объективным условиям, прежде всего, относится относительная стабилизация ряда важнейших политических отношений, систем и подсистем, институтов  (в том числе и законодательства) в нашей  стране, достигнутый некоторый уровень политической и правовой культуры. Сюда же относится и уроки применения на практике зарубежных политологических гипотез и концепций, в первую очередь, почти исключительно, американского происхождения. К субъективным условиям можно отнести не только официальное признание политологии как учебной дисциплины, но и, главное, появление формирующегося сообщества специалистов, большинство которых сделало политологию своей профессией. Политология даже стала в известном смысле модой, и каждый комментатор, публицист считает престижным объявить себя политологом. Все это ставит проблему серьезной и глубокой разработки определений и критериев политологии как науки и требований к политологам как профессионалам. Без рационального решения этих проблем, политология обречена оставаться на любительском субъективистском уровне безответственного наблюдателя поверхностных явлений. Российский политолог болеет за судьбу страны и ответственен за  последствия своих научных исследований.

Относительно объективных условий. Приходится еще и еще раз возвращаться к вопросу об объекте политологических исследований и о разработке обоснованных эффективных методологий. Я полностью согласен с содержащейся в докладе критикой относительно применения зарубежных, античных  и древнерусских подходов как ключей к пониманию и прогнозу современных политических процессов в России. Однако, это не снимает вопроса о главном объекте исследования. Либо таким объектом считается и действительно является политическая область, пространство, поле,  практика, либо «теории», неважно, прикладные или фундаментальные, которыми так щедро делится со всем миром американская наука, образование, публицистика и политическая практика. Иными словами,  речь идет о коренной смене парадигм в политологии. Современные условия делают возможным и требуют опираться не на идеи, не на цитаты, а на действительные процессы и свойства объекта исследования. Естественно, это не означает призыва отрицать все, что сделано за пределами границ Российской Федерации или в прошлом. В ряде случаев исследователи проявили способность выделить некоторые универсальные, устойчивые законы, сформулировать законы локальные, местные, временные, действующие в ограниченных пространствах места и времени. Но проблема далеко не разработана. Отсутствие полной ясности в  данной области   приводит к тому, что даже в докторских диссертациях в качестве авторитетов для понимания России XXI века авторы ссылаются на «работы» Платона и Аристотеля.

Понятно, что для разработки фундаментальной  политической науки требуется ряд объективных условий. Главными является относительная зрелость, степень развитости и динамической устойчивости объекта исследования. Необходим строгий учет свойства многомерности, нелинейности и неопределенности политических систем и процессов. Понятно также, что для получения достоверного результата полезно использовать специальные методологии сравнительного анализа случайных неравновесных систем, а для этого необходимо иметь точное представление о тех объектах, которые сравнивают. В этой области, можно констатировать, что саратовская политологическая школа добилась существенных успехов. Однако в целом многое остается сделать. В частности, речь идет об исследовании особенностей возникновения и изменения законов (так называемые  «странные аттракторы»), проявляющихся в политических системах. Требуется научный ответ на вопрос, на каком именно уровне зрелости политической системы в принципе возможно делать обоснованные выводы относительно законов. которые в системе действительно действуют. Можно, конечно, считать, что имеющиеся гипотезы и концепции в какой-то мере отражают действительность или, в той или иной степени, отражают идеологии авторов, заслуживая тем самым внимания и специального анализа. Но это не освобождает фундаментальную науку от необходимости специального анализа реальных систем и процессов.

В связи с этим несколько существенных моментов. Действительно, в настоящее время вопрос остро стоит о признании новой парадигмы политической науки. Это означает переход от классических механистических систем к системам неравновесным, случайным и хаотическим. Здесь возникает субъективная трудность: людям, в том числе и исследователям, хочется ясности, четкости. «какое общество мы строим», «Куда мы идем». Естественные науки уже давно столкнулись с проблемой перехода к новой парадигме, переход этот вызвал серьезные споры и трудности. Тем не менее, он реализуется в основных своих чертах. Для политологии возникает вопрос: может ли она заимствовать, как именно и что именно у естествознания? На мой взгляд, помощь «естественных» наук политологии возможна и полезна, если мы используем ее для понимания таких же сложных и многомерных процессов, с которыми имеют дело эти науки. Понятно, что при этом необходимо не формально «приспосабливать» физические законы к потребностям политологии, а проверять и перепроверять действие таких законов в политических полях и пространствах. Здесь возникает проблема социальных экспериментов, являющихся объектом внимания прикладной политологии.Фундаментальная политология и прикладная политология тесно связаны между собой и обогащают друг друга. Плохо, что государственный стандарт не учитывает этой связи.

Специфика политических отношений и, соответственно, политологии состоит в наличии связи политической области со «смежниками»: правом и юридическими науками, движением социальной структуры и социологией, хозяйственными отношениями и политэкономией, не говоря уже о психологии и идеологии.. При чтении многих диссертаций, учебников и исследований складывается впечатление, что для их авторов политология есть нечто пребывающее в безвоздушном пространстве. Но теперь даже астрономия признает, что вакуум имеет некую материальную структуру. Тем более, необходимо учитывать факт влияния на политику (открытую политическую систему в широком смысле этого слова) окружающей среды, окружающих систем и окружающих полей и обратного влияния политики на окружение.

Второй существенный момент касается вопроса о применении в политологическом анализе методологий, предложенных синергетикой. Одним их основных элементов синергетики является признание случайности и неопределенности. Сразу возникает вопрос: если это так, то возможно ли познание случайных и хаотических систем и процессов. Ответ прост и сложен: возможно, если, во-первых признается сам этот факт и, во-вторых, применяются приемы теории вероятностей и неопределенностей. Это требует специального анализа свойства политической и общественной системы в целом воспринять, отторгнуть или нейтрализовать принятое решение.

Третий существенный момент относится к свойству сложных систем к саморегулированию и самоорганизации. О какой самоорганизации может идти речь, когда мы сами создаем партию, промышленное предприятие, общественную систему, государство. Ведь все в наших руках!   А потом приходит к власти деятель и, подводя итоги многих десятилетий управления, признает, что мы не знаем общества, котором живем. Это стало результатом того, что в обществе и в его подсистемах подспудной действовали процессы саморегулирования, которые либо игнорировались, либо относились за счет «убогого исполнения» правильных решений, либо приписывались деятельности «врагов народа».

Четвертый момент, требующий нашего внимания, относится к признанию необратимости времени. Настоящее не соответствует прошлому, будущее не будет соответствовать настоящему. В прошлое нельзя вернуться потому, что оно на каждом этапе создавалось неповторимым сочетанием миллионов систем, структур, субъективных воль, побуждений и идей. Неповторимость таких сочетаний (конъюнктур), их изменчивость и динамизм  обусловливает не только необратимость времени, но и является одной из важнейших причин эволюции общественных и политических систем. Политология должна определять на каждом этапе и в каждой области содержание и формы практической активности различных элементов общества.

С учетом небольшого объема выступления, я ограничился только перечисленными проблемами, которые, на мой взгляд, нуждаются  активных исследованиях с участием как прикладной, так и фундаментальной политологии.

Данилов М.В. У меня вопрос и, может быть, предложение. Дело в том, что циклические модели приобретают больший смысл и большую ясность при не столько вербальном выражении, сколько математическом выражении. Вопрос такой: можно ли вашу модель формализовать в виде уравнения, чтобы было понятны те факторы, которые определяют волну и характер связи между этими факторами? Мне кажется, это было бы серьезным приращением к вашей теоретической модели.

Логинов А. В.: Спасибо за уточнение! Во-первых, на мой взгляд, очень сложно формализовать представленную модель, поскольку для этого необходимы математические знания. Во-вторых, в отличие от экономического цикла, политический цикл не всегда имеет овеществленный в материальном смысле характер, кроме того, он не всегда четко прослеживается. Именно поэтому не всякая политика рассматривается исследователями с позиций циклически-волнового подхода. Мы полагаем, что преимущественно нематериальная природа политического процесса затрудняет использование математических моделей в рамках данного подхода. Хотя многие российские политологи широко применяют математические модели в политическом анализе и прогнозировании.

Шестов Н. И.: Михаил Викторович также в своей работе использует циклически-волновой подход, только предметом его изучения выступают циклы политизации и деполитизации. И я ему предложил не математическую, а, скорее, геометрическую формулу, связанную с возможностью образно представить, как срабатывает этот механизм «переворачивания» приоритетов в политическом процессе. Пожалуйста, теперь ваши вопросы к докладчику.

Митрохин В. А.: Никто не отрицает, что одной из особенностей политического процесса в России является стабильная непредсказуемость. Это и беда, и радость нашей политической истории, потому что в трудные критические моменты нашего бытия наши традиционные оппоненты пытались просчитать наше будущее и, как правило, ошибались, опираясь на механистический позитивистский подход. Вот вы не боитесь, что вы откроете «ящик Пандоры», предоставив возможность просчитать будущий политический процесс, цикличность, прозрачность и тем самым управляемость? Что чрезвычайно опасно, в условиях жесткой мировой борьбы. Мне интересно ваше отношение! Если это знание реально имеет место быть и бессмысленно его скрывать, приходится согласиться, но если ваше исследование носит характер рекомендаций для наших политических конкурентов…  

Шестов Н. И.: С вашего позволения, одна реплика! Речь-то ведь идет о социальной политике. Можно показать обществу, что у него блестящие перспективы, т.е. общая направленность вполне оптимистична. А можно показать обществу, что его ничего хорошего не ждет.

Логинов А.В.: Долг честного интеллектуала состоит, очевидно, в том, чтобы не только поставить тот или иной «диагноз» национальной политической системе, но и указать возможные «угрозы», с которыми политическая система может столкнуться при имеющейся совокупности обстоятельств, своевременно указать средства выхода из вполне возможной кризисной ситуации. Ваши опасения, Владимир Алексеевич, нельзя считать необоснованными, но я бы их адресовал к политологии в целом, ценность рекомендаций которой всегда определялась возможностью обнаружить и подвергнуть системному анализу скрытые механизмы власти и указать совокупность средств для достижения поставленной цели. Ведь недаром мудрец Лао-цзы отмечал «Рыбе лучше не покидать глубины, а то, что приносит царству благо, не нужно показывать людям» (Дао-дэ цзин). Тайные управленческие механизмы власти не нужно показывать. В своей работе, на основе представленной модели политического цикла, я предложил ряд альтернативных сценариев, которые с определенной вероятностью могут проявиться. На основе предложенной мною конструкции политического цикла можно отследить внутреннюю логику развития национальной политической системы. Логика развития определяется наличием некой совокупности трендов, задаваемых системой и ее акторами при переходе от одного этапа политического цикла на другой, следующий за ним. Каждый этап политического цикла имеет внутри себя определенную совокупность ресурсов и ограничений, продиктованных логикой политического развития системы. Проблема современной политической системы России состоит в том, что недостаточно автоматизированы процессы ресурсонакопления. В результате доминирует «ручной режим». В то же время, на данной стадии политического цикла важно, чтобы политическая система в целом работала автономно и получала максимальную прибыль. Опасность состоит в том, что этого не происходит, в силу отсутствия либо неэффективности автономных механизмов. И здесь просматривается несколько возможных политических сценариев. Один из сценариев связан с дальнейшим усилением политического режима, как неизбежное следствие отсутствия автономных механизмов. А почему они отсутствуют, дает представление изложенная мною модель. Отвечая на ваш вопрос, хотелось бы отметить, что данные механизмы нужно раскрывать, говорить о них, предупреждая власть о существующих угрозах стабильности функционирования политической системы. Здесь я рассуждаю с позиций политически неангажированного интеллектуала.   

Шестов Н. И.: У меня вот какой вопрос! Вы все-таки делаете, как я понимаю, акцент на естественности этих циклов, на том, что они представляют собой естественную динамику политического процесса? Правильно я вас понял?

 Логинов А. В.: Ну в какой-то мере есть элемент управления в этом, когда исследователь улавливает циклическую логику и на основе анализа видит, к какому результату движется система. И здесь задача состоит в том, чтобы поставить правильный «диагноз» политической системе и дальше, исходя из этого, определить вероятностные сценарии ее дальнейшего существования.

Шестов Н.И.: Я понимаю! Тогда смоделируем такую ситуацию. Вот кризис бьет по России, цены на нефть обрушиваются и заявленные социальные программы социальной политики нереализуемы. И принимается нашим Федеральным собранием пакет законов о новых правилах игры, о новых обязательствах, новых процедурах. Вопрос в том, насколько это все может сказаться на циклической природе социальной политики в частности и политики в целом?   

Логинов А. В.: Мы полагаем, что те политические решения, которые принимаются в любой точке политического развития, политического процесса, в определенной мере имеют привязку к тому или иному этапу политического цикла, а точнее, к его сюжету. То есть сами политические решения как бы являются «погруженными в цикл», именно поэтому с позиций циклически-волнового подхода нет ничего, что существовало бы вне времени и вне политического цикла.

 Шестов Н. И.: Я прошу прощения, постараюсь уточнить смысл моего вопроса! Здесь получается, что логику нормотворчества определяет цикл или нормотворчество определяет логику цикла?   

Логинов А. В.: Если рассуждать в контексте предложенной здесь модели, то цикл в какой-то мере определяет логику нормотворчества, поскольку цикл –это в некоторой степени объективное явление, не зависящее от нашей воли. Это как возраст человека, который диктует для него определенный набор возможностей и ограничений.  

Шестов Н. И.: Но тогда получается, что мы должны будем признать, что правящие элиты, отвечающие за социальную политику, предельно компетентны, поскольку они осуществляют политику в рамках заданных ресурсных возможностей. Тогда снимается вопрос об их управленческой компетентности. Они делают все, что могут, и все, что, в общем-то, от них требуется! Но мы постоянно слышим претензии в адрес социальной политики, не только из уст обычных граждан, но и Президента РФ, который совсем недавно подверг критике некоторых чиновников при обсуждении проблем ЖКХ. Он публично заявил: «Вы что, с ума сошли?». И вопрос этот был адресован элитам, которые действуют в рамках предоставляемых им циклами возможностей. Вот как это противоречие снять и можно ли его снять?  

Логинов А. В.: Не совсем так! Вопрос предопределенности, а точнее, заданности процесса развития не отрицает свободу действий политических акторов, а потому и не снимается вопрос об их управленческой компетентности. Так, например, В. И. Пантин справедливо полагает, что представление о волновом движении сложных социальных систем не отрицает, а предполагает свобо­ду и разнообразие деятельности людей, хотя степень этой свобо­ды и этого разнообразия различна в различных точках и фазах развития (Пантин В. И. Волны и циклы социального развития: Цивилизационная динамика и процессы модернизации. М., 2004. С. 35).

По поводу предопределенности развития системы в науке высказываются и другие мнения. Так, И. Валлерстайн полагает, что «вопрос о соотношении действия и инерционной струк­туры становится решаем, если его переформулировать сле­дующим образом: когда и почему человек преобладает над  структурами и когда структуры властвуют над человеком? От­вет вкратце может быть примерно такой: человек способен из­менять структуры в краткие моменты структурного кризиса (бифуркации, хаотического перехода), когда ослабевают и ста­новятся подвижны ограничители. Тогда даже слабые или ис­торически случайные импульсы могут приобрести далеко сказывающиеся последствия. В обычных же условиях чело­веческое действие приобретает результат, только если его вектор соответствует спектру допустимого действия. Иначе даже самое “героическое” усилие гасится “косными” (инерцион­ными) структурами. Но в исторических точках бифуркации пространство возможного возрастает пропорционально кри­зису структур. Неизбежный парадокс состоит в том, что сами структуры есть результат прошлых кризисов и – всегда лишь частично успешных – человеческих усилий по его преодоле­нию. Всякая социальная структура, прежде чем стать объек­тивной реальностью, кем-то и когда-то была построена» (Валлерстайн И. Миросистемный анализ : Введение. М., 2006. С. 17-18).

Собственно, в этом и заклю­чается смысл валлерстайновского неологизма «утопистика», понимаемого как «практика расчета возможных альтернатив на основе анализа всей предшествующей эволюции системы с тем, чтобы в точке системной бифуркации попытаться по­вернуть систему в сознательно избранном направлении» (Валлерстайн И. Миросистемный анализ : Введение. М., 2006. С. 18).

Цикл политического развития – это во многом объективное явление со своим «окном возможностей», поэтому у правящей элиты всегда есть потенциальная возможность либо понизить степень кризисности развития политической системы, либо повысить ее. Суть свободы выбора – это выбор наиболее эффективного пути развития. Например, человека всегда рано или поздно настигает смерть, но от его действий в какой-то мере зависит, умрет он здоровым или больным, претерпевая при этом многочисленные страдания. Эта проблема в широком аспекте связана с тем, насколько грамотно используется ведущий принцип конкретного цикла, природные законы.

Данная системная закономерность, на наш взгляд, применима и к политической системе. Характер дальнейшего политического развития на каждом цикле зависит не только от фактора заданности политического процесса, но и от того, как правящей элитой используется ведущий принцип этапа (во благо или во вред обществу). Иными словами, правящая элита должна грамотно использовать объективные законы, а не придумывать свои. Она должна грамотно подстроиться под природную ситуацию, а не генерировать свою. В любом случае полезно не тратить силы на борьбу с «волной», а, подобно опытному пловцу, использовать ее, чтобы плыть в нужном направлении. Мы полагаем, что степень правильности выбора во многом зависит от мудрости и дальновидности представителей правящей элиты, ведущих политологов и обществоведов.

Так, если элита вовремя замечает и осознает наметившиеся в государстве негативные процессы или объективные угрозы и проводит в соответствии с этим необходимую модернизацию политической системы, меняет курс, приводя его в соответствие с требованиями времени, то дальнейшее развитие, вероятно, приобретет менее болезненный для общества характер и наоборот.

Шестов Н. И.: Я к чему это говорю. Дело в том, что большинство политологов рассуждают диаметрально противоположно: примем хорошие законы – будет у нас хорошая политика, будет хорошая политика – будет довольно общество. Здесь имеет место обратный ход рассуждений. Вы в данном случае идете как бы против течения, предлагая совершенно иную логику связи.

 Логинов А. В.: Дело в том, что я, конечно, не абсолютизирую возможности циклически-волнового подхода, однако действия правящей элиты России в какой-то мере вписываются в логику этапов современного политического цикла и в определенной степени соответствуют сформировавшемуся тренду на унификацию сложившихся политических практик.

Барышков В. П.: У меня такой вопрос будет к вам. Я обратил внимание на некоторые материалы, связанные с обсуждаемой нами темой. Есть статья Безвиконной Е. В. «Системно-синергетическая модель политической системы»  (Полис. 2009. №3. С. 113-124.), где рассматриваются основания моделирования. Вопрос, который здесь затрагивался в самом начале обсуждения, для меня очевиден, - все это может работать в аналоговых, а не математических моделях. Потому что математические системы более операциональны. У меня к вам следующий вопрос. Вы какие-нибудь циклы можете назвать? Иначе мы говорим беспредметно!

Логинов А.В.: Дело в то, что я исследовал современный политический процесс как отдельно взятый цикл, который еще пока не завершен.

Барышков В. П.: Вы говорите о внутренней структуре цикла, подчеркивая при этом этапность, эволюцию. А циклы – это характеристика времени. Ритмы, циклы и волны – это измерение времени. Ритмы как раз выражаются в циклах. Если вы не сможете выявить периоды этой повторяемости, будет очень сложно говорить о цикличности.

Логинов А.В.: Дело в том, что российские исследователи, на которые вы ссылаетесь (в частности, В. И. Пантин, В. В. Лапкин), излагая свою модель, основываются на более широких политических ритмах, отмечая их корреляцию с кондратьевскими циклами. Они предложили авторскую датировку циклов эволюции международной экономической и политической системы с XVIII века до 2041 г. Констатируя феномен последовательного «сжатия» отдельных фаз цикла, они определяют третий современный цикл примерно равным 72 годам (около 1969 – 2041 гг.) (см. Пантин В. И., Лапкин В. В. Философия исторического прогнозирования: ритмы истории и перспективы мирового развития в первой половине XXI века. Дубна, 2006., С. 300-301).  

Предложенная мною модель политического цикла включает в себя пять этапов и имеет отношения к так называемым микроциклам. Этапы выделенного мною микроцикла составляют в среднем 5-8 лет. Дело в том, что цикл в точных науках имеет геометрическое выражение в виде круга. А круг – это некая совокупность нескольких точек. Отслеживая циклическую логику, мы можем условно поставить точку на этом круге, отметив при этом, что с этой точки (временной даты) условно начали складываться определенные процессы, которые впоследствии оформились в некий тренд, имеющий более устойчивую структуру. Рассуждая в русле циклически-волнового подхода, мы полагаем, что точная датировка этих «точек» невозможна. Если мы ставим точку на «круге» или «спирали» и даем точную датировку, мы исключаем из авторской схемы совокупность предпосылок, которые способствовали формированию доминирующих трендов. На наш взгляд, это не совсем верно!

Барышков В. П.: У меня такой вопрос. Известно, что циклически-волновой подход в определенной мере связан с прогнозом. Когда, на ваш взгляд, начнется следующий цикл? Назовите период времени.

Логинов А.В.: Условно можно сделать следующий прогноз. На наш взгляд, до 2017 г. (понижательная фаза кондратьевского цикла) политическая система России будет находиться под влиянием тренда унификации, что в свою очередь в какой-то мере определяет внутреннюю логику этапа систематизации, предпосылки которого стали формироваться с конца 2004 г. после бесланских событий и заявления В. В. Путина о необходимости замены губернаторских выборов процедурой назначения. После 2017 г., вероятно, будут более четко обозначаться переходные тренды по формированию политической системы нового типа, основанной на постепенном отказе от авторитарных практик, являющихся косвенным подтверждением фактического отсутствия автономных механизмов принятия политических решений.

Барышков В. П.: Я хочу обратить внимание только на одну вещь – на соединение циклической методологии с синергетикой. У вас прозвучала такая мысль, что при синергетическом процессе речь идет о непредсказуемости процесса развития, о невозможности с синергетической точки зрения изменить этапы цикла. Важно понять, работает эта методология в данном случае или нет. Вот вы говорили о начале этапа. Допустим, мы берем Перестройку. Или давайте возьмем такой явный цикл, например, как Фултонская речь Уинстона Черчилля 5 марта 1946 года, которая в СССР считалась сигналом для начала холодной войны. Период с 1946 по 1986 гг. можно обозначить как цикл кризиса, как в международном плане, так и в плане внутрисоюзном. С 1986 г. начинается новый цикл, допустим, 30-летний, который закончится в 2016 г. Можем ли мы, приложив представленную вами схему, определить цикл в 30 лет, показав тем самым специфику качественных изменения в системе, или нет?

Логинов А.В.: Хорошо! Спасибо за вопрос. Дело в том, что в определенной мере наше исследовательское восприятие цикла субъективно. В этой связи можно согласиться с мнением  Р. Дж. Коллингвуда, который полагал, что  «исторический цикл – это перманентная черта всей исторической мысли, но во всех случаях своего проявления он является производным от точки зрения. Цикл – это поле зрения историка в данный момент... У каждого исследователя истории всегда должна быть какая-то система циклов, точно так же как у каждого человека имеется тень, неотступно сопровождающая его повсюду. Но, подобно тому как тень человека движется при каждом производимом им движении, так и его циклический взгляд на историю будет меняться и исчезать, распадаться и собираться вновь с каждым новым шагом вперед в историческом познании индивидуума и расы» (Цит. по: Шлезингер-мл. А. М. Циклы американской истории. М.: Прогресс, 1992. С. 52).

Циклы имеют разную временную протяженность. По этому критерию выделяются микро-, макро-, мегациклы. Обращение к циклам разной временной протяженности связано с разными задачами, которые ставит исследователь. Однако при этом следует учитывать две закономерности методологического плана. Так, например, В. И. Пантин, В. В. Лапкин обращают наше внимание на два явления: «феномен телескопа и феномен микроскопа». Так, если ритм общественного развития слишком мал, значительно меньше среднеисторического пе­риода одного поколения (около 25 лет), то он подобен микро­скопу, позволяющему хорошо разглядеть мелкие детали, но не дающему возможности увидеть картину в целом. Если же ритм слишком велик, то он больше похож на телескоп – с его помо­щью видны глобальные процессы и тектонические сдвиги, но пропадают из виду менее масштабные процессы и явления, которые в итоге привели к этим сдвигам (См.: Пантин В. И., Лапкин В. В. Философия исторического прогнозирования: ритмы истории и перспективы мирового развития в первой половине XXI века. Дубна, 2006., С. 281.) Эти две крайности, на наш взгляд, в зависимости от выбранного исследовательского ракурса, можно рассматривать и как достоинство, и как недостаток циклически-волнового подхода. Так, например, циклически-волновая модель В. И. Пантина и В. В.  Лапкина позволяет исследовать и прогнозировать процессы экономического, социального и политического развития в масштабе десятилетий. Предложенная нами модель имеет отношение больше к микроциклам, которые мы рассматриваем применительно к современному политическому процессу в целом и к социальной политике в частности. У этой модели есть свои достоинства и недостатки, которые мы отмечали в своем докладе. Однако одной из центральных задач исследования является ответ на вопрос, в каком состоянии находится современная политическая система России и, главное, что нас ждет впереди?

Актуальность поставленных вопросов вполне очевидна. Она определяется кризисным положением либеральной демократии не только в России, но и в мире. Достигнув кризисной точки своего развития, либеральная демократия к настоящему времени уже почти выработала свой ресурс. Превратившись фактически в сакральный ритуал, она стала настолько привычной для людей, как восход и заход солнца. Она уже вошла во все другие идеологии, она так пропитала собой все, что уже перестает быть интересной, перестает быть стимулом к прогрессу. А что ей придет на смену, современная политология, опираясь на циклически-волной подход, в какой-то мере уже может объяснить.

Барышков В. П.: Главный вопрос состоит в том, как совместить синергетичность и системность, вероятностные модели и циклически-волновой подход?

Логинов А.В.: Спасибо за вопрос. Николай Игоревич Шестов в свое время предложил мне расширить свою модель и скорректировать основные положения с помощью модели «кольчужной сетки». Суть проблемы состоит в том, что модель цикла в политической сфере нередко принимает форму «гроверной шайбы», где «концы» цикла вроде бы сомкнуты, но в реальности имеется очевидный перекос и несовпадение, от которого, в свою очередь, берет свое начало новый политический цикл. Наша задача – объяснить феномен «перекоса» в начальных и завершающих фазах цикла, когда зачастую формируются отношения, диаметрально противоположные друг другу. В результате возникает конфликт, и в этом конфликте образуется источник нового цикла (меньшего или большего размера). То есть мы имеем не просто «диалектическую спираль развития», мы имеем цикл, который еще зачастую порождает ряд других циклов большего или меньшего масштаба. При этом циклы постоянно накладываются друг на друга, образуя сложную ткань, имеющую «сетевую» структуру. Циклическая сетевая структура имеет все признаки системности, она образует «ткань» политического пространства в форме «кольчужной сетки» или «кольчатого доспеха», который  сплетен из железных колец и выполняет защитные функции. В кольчуге представлены кольца с разрывами, но, несмотря на это, при обычных обстоятельствах она сохраняет свою прочность и относительную эластичность. При наличии определенной совокупности обстоятельств прочность утрачивается. Это происходит,  когда рядом находятся два кольца с разрывами и в эту точку наносится стрелой или копьем удар.

То есть речь, применительно к нашему объекту исследования, идет о том, что предъявляется внешний или внутренний «вызов» национальной политической системе, который провоцирует некую катастрофичность в динамике политического процесса. Благодаря мощному и направленному действию прочная «кольчужная сеть» рвется в определенном месте.

Барышков В. П.: Позвольте тогда добавить сюда – синхронизацию! Если данный феномен совместить с образом кольчуги, то это будет логическим завершением озвученной вами модели.

Шестов Н.И.: Хочу добавить, что эти «разрывы» не коррелируют с характером деформации. Может произойти разрыв и совмещенных циклов, когда кольчужная сеть и так выкручена, растянута, сжата. Это именно то, чего, на мой взгляд, не хватало циклически-волновым теориям. В данном случае актуализируется момент внешнего воздействия на цикл. Потому что для российской политики момент внешних вызовов, внешних ресурсов достаточно актуален и исторически, и на современном этапе.      

Логинов А.В.: Ключевой вопрос в рамках рассматриваемой модели формулируется так: сможет ли достойно противостоять внешним и внутренним вызовам современный «щит российской политики» в той конфигурации «кольчужной сетки», которая у политической системы сейчас имеется?   

Поэтому одна из центральных задач нашего исследования состоит в том, чтобы разработать и предложить синергетическую модель политических циклов и попытаться объяснить с точки зрения синергетики и ряда других теорий, каким образом большие и малые циклы, имея собственную динамику, «сплетаются» в эту общую «сеть»; попытаться показать, каким образом происходят «совмещения колец» и какие политические действия, решения следует предпринять, чтобы не допустить разрывов, предотвратить катастрофичность в динамике политического процесса.

Большие и малые циклы – это некая сетевая структура, состоящая из элементов (отдельных циклов), причем каждый из них вполне самостоятелен и самодостаточен. Взаимодействие этих циклов, моменты их наложения друг на друга мы зачастую даже не замечаем, а начинаем замечать, когда весьма прочная «кольчужная ткань» по какой-то причине разрывается.

Шестов Н.И.: Я уточню, речь в данном случае идет о структуре с неограниченным потенциалом деформирования. То есть она не меняет своей сути, но при этом может растянуться, сложится, перекрутится в любом направлении.

Логинов А.В.: Еще одна из задач нашей работы заключается в том, чтобы продемонстрировать возможности предложенной в работе методологии при анализе политического процесса в целом, сделав акцент на этапах цикла и его сетевой структуре, и социальной политики в частности. Для этого считаем необходимым включить социальную политику в свой объяснительный блок.

Центральная задача в рамках предложенной выше циклической конструкции и методологии – попытаться обнаружить в структуре политического пространства и в структуре политического времени на основе анализа имеющегося эмпирического материала те критические зоны, где «кольца» российской политики попадают «спайками» друг напротив друга, сделав акцент на возможной катастрофичности подобного сценария и его последствиях.

Примером практического применения данной методологии может быть анализ состояния социальной политики путем выделения потенциально критических для политической системы участков цикла. Так, например, если рассматривать современную социальную политику России, то внутренними циклами в ней будут: 1) цикл, связанный с мобилизацией общественных ресурсов; 2) цикл, ориентированный на удовлетворение потребительских интересов общества.

Данная сетевая структура до определенного момента достаточно функциональна. Помимо прочих факторов это становится возможным благодаря тому, что цены на природные ресурсы весьма высоки и у государства по-прежнему имеются необходимые и достаточные материальные активы. В результате «сеть социальной политики» сохраняет свою прочность и эластичность. При этом упомянутым выше циклам удается благополучно «проскакивать» критические точки возможных «разрывов».

Однако если предположить, что в определенный момент «спайки колец» оказываются друг напротив друга, то внешний вызов может спровоцировать необратимую катастрофичность национальной политической системы. Например, произойдет очередная революция в нефтедобывающей стране или, наоборот, ситуация стабилизируется и цены на нефть упадут. И в какой-то момент окажется, что государство, набрав большой объем социальных обязательств, не в состоянии будет их выполнить. Это как раз именно та ситуация, когда две «спайки колец» оказываются друг напротив друга.

Подобная ситуация наблюдалась на стадии распада СССР, когда огромные социальные программы были «завязаны под нефтяную трубу»; и как только в мире началось падение цен на нефть, во многом спровоцированное искусственно нашими геополитическими противниками, – удар был нанесен в эту «спайку колец», и вся эта «кольчужная сетка», «броня» советской власти быстро «расползлась». В этот период многие элементы «политической сети», которые подобно циклическим структурам ранее двигались в фоновом режиме по своим траекториям (например, региональные элиты, которые раньше были в одной «сетке» с федеральной элитой), сами стали «распаивать» национальную политическую сеть. В результате страна столкнулась с сепаратизмом, который выразился в так называемом «параде суверенитетов». Эта ситуация характеризовалась тем, что региональные элиты фактически стали функционировать в самостоятельном циклическом режиме.

Приведенный выше пример применения предложенной нами методологии свидетельствует о ее эмпирических возможностях. Мы осознаем, что представленная здесь теоретическая модель имеет определенные противоречия. Вместе с тем ее достоинством является попытка всестороннего учета феноменов случайности, сложности и необратимости, что вполне соответствует современным представлениям синергетики. Помимо этого в ней принимается во внимание и сетевой характер современной политики. Последовательная разработка данной методологии позволит преодолеть схематизм и описательность в процессе политического анализа, создать необходимую основу для разработки теорий фундаментального типа.

Шестов Н.И.: Цикличность подразумевает и фактор возвращаемости.

Барышков В.П.: В таком случае, стабилизирующий фактор, обеспечивающий возвращение, – это что? Константа какая? И это очень существенно. Это качество, которое обеспечивает преемственность. Выявление данной константы в обсуждаемой концепции необходимо.

Шестов Н.И.: Я бы это назвал матрицей, в рамках которой происходит «прогибание» цикла.

Вилков А.А.: Следует учитывать, что кроме категории времени, пространство в российской истории имеет важную роль.

Митрохин В.А.: На мой взгляд, важно также учитывать субъективный фактор. Например, фаза социально-экономического развития в СССР и в Китае в конце 80-х гг. обладала довольно схожими чертами, но Дэн Сяопин реализовал ресурсные возможности и запросы этого времени и провел модернизацию одним образом, а Горбачев М.С., имея гораздо больше ресурсов, начал осуществлять модернизацию в совершенно другом направлении.

Шестов Н.И.: Александр Алексеевич, пожалуйста, ваши предложения.

Вилков А.А.: Могу сказать, что работу проделал Александр Валерьевич большую и сегодня представил в сжатом виде тот замысел, который можно будет развернуть по специальности «теория политики». И сейчас попробую по тексту проанализировать представленный на обсуждение доклад, исходя из тех установок, которыми мы руководствуемся традиционно. В начале имеет место хорошая основа, где идет констатация того, что многие исследователи пошли по пути заимствования метатеорий. Этот момент критического плана, на мой взгляд, действительно опирается на хорошую источниковую базу. Этот момент достаточно хорошо подготовлен. Однако тот вывод, который вы сделали, на мой взгляд, требует уточнения. В своей статье вы отмечаете: «не имея еще достаточного запаса теорий первичного и среднего уровня, мы сразу взялись за создание неких фундаментальных теорий». Таким образом, вы опять ставите перед собой задачу рассмотреть мегацикл применительно к развитию политической системы в целом, вместо микроциклов, которые вы выделяете в развитии политической системы в целом. Вы утверждаете, что «на основе комплексного анализа политического процесса нами была разработана циклическая модель, состоящая из пяти стадий, которые гипотетически проходит политическая система». В результате то, на что «напоролись» ваши предшественники, вы опять пытаетесь повторить. На мой взгляд, все внутренние этапы цикла, которые вы выделили, представлены, прежде всего,  экономистами в их циклических концепциях. Различия между ними лишь в том, что они выделяют разные временные промежутки, разные факторы, разные параметры измерения и верификации. В своей работе вы ведете речь о сегментах и секторах, и пытаетесь применить методологию Кондратьева без достаточной конкретики, а вот дальше, где вы пытаетесь говорить о сетевой структуре политики в виде образа «кольчужной сетки», вы это все чуть ли не абсолютизируете. Однако используя данную сетевую модель, на мой взгляд, можно найти те самые циклы, в том числе и в социальной политике, и посмотреть, насколько реально в политической практике проявляются эти микроциклы, и привязать их к тем циклам, которые имеют вполне реальное темпоральное измерение. Это, прежде всего, электоральные циклы, у которых есть начало и есть окончание. У них есть субъектность и внутренние микроциклы, связанные с деятельностью политических акторов. Данный контент можно связать с социальной политикой, которая в свою очередь имеет привязку к электоральным циклам. На мой взгляд, все эти конкретные материалы, которые имеют определенную измеряемость (темпоральную, статистическую), показатели, которые могут быть просчитаны и дадут ту конкретику, которой не достает работе. Здесь имеется возможность показать, почему большой цикл зачастую плохо верифицируется. Вероятно, потому, что он зависит от микроциклов и от влияния политических акторов, от которых, в свою очередь, зависит политический процесс. Это как раз и есть та самая реальная ритмика, которую можно отразить. И вот эта теория микроцикла по отношению к политике, на мой взгляд, более продуктивна. Основываясь на анализе микроциклов, можно прогнозировать процесс развития политической системы в целом. Поэтому в своей работе нужно делать больший акцент, что вы исследуете микроциклы, а не идете по пути исследователей, которые изучают более широкие по временным характеристикам циклы. И тогда у вас первая часть диссертации будет связана с тем, что вы критически рассмотрите имеющиеся циклические концепции. Тем более что представленные в истории политической мысли циклические модели в реальной практике не повторяются, малоприменимы, поскольку каждый раз мы имеем дело с уникальной совокупностью факторов. Причем совокупность внутренних и внешних факторов постоянно меняется. Само же время (циклы) сжимается. И в результате представленные циклические подходы перестают работать. А то, что может работать, – это микротеории, т.е. прогнозирование на основе микропроцессов.     

Шестов Н.И.: На мой взгляд, есть еще и фактор идеологии, который нередко искривляет политическое пространство. В социальной политике правящая элита нередко вынуждена давать завышенные обещания, которые в самом обществе формируют завышенные ожидания. Такой эффект двойной завышенности в социальной политике нередко создает рисковые ситуации.

Вилков А.А.: Согласен, все эти совмещения – это и есть проблема риска. Насколько, например, велика вероятность наложения друг на друга «разрывов» в циклах.

Шестов Н.И.: Спасибо! Владимир Алексеевич, пожалуйста, вам слово!

Митрохин В.А.: Спасибо! Дело благородное, которым занялся Александр Валерьевич, поскольку циклически-волновые концепции всегда имеют определенный выход на практику через процесс политического прогнозирования. Вы пытаетесь найти решение этой проблемы. Второй аспект – это межпредметные связи. Если апеллировать межпредметными категориями синергетики, то свои выводы нужно согласовывать с устоявшимися математическими и другими представлениями по этим вопросам. По отношению к любому понятию, которыми вы апеллируете, вы должны совершенно четко определить собственное видение. Выходя на определенный уровень обобщения, необходимо учитывать применимость теории к любой политической системе. Однако ваша модель имеет применимость только к политической истории современной России. Поэтому нужно выходить на такой уровень обобщения социальных процессов, который был бы приложим в любом политическом пространстве. Я хотел предостеречь автора от попытки некой схематизации. Цикл может происходить в рамках разных временных параметров, поэтому сами циклы не вписываются в строгие темпоральные схемы. Поэтому применительно к теории мы не должны вдаваться в очевидную детализацию. Вы анализируете сугубо российский опыт – это уже локализация ваших теоретических изысканий. 

Барышков В. П.: Владимир Алексеевич в данном случае использует позитивистскую методологию, по которой социальное знание редуцируется в естественнонаучное. Позитивистская методология уравновешивается другими взглядами.

Барашков Г.М. В своем докладе Александр Валерьевич ставит очень важные теоретические вопросы, которые представляются весьма актуальными для современной политической науки, тем более, когда данные теоретические конструкции экстраполируются на российские политические процессы, к которым применим весь арсенал прозвучавших научных терминов – модернизация, демократический транзит, циклически-волновые процессы и т.д.

Предложенная автором циклическая модель политического процесса представляется весьма интересной. В политике, как и вообще в окружающем мире все подчинено цикличности. Как говорится в Святом писании: «У всего есть начало, и у всего есть конец». Автор ставит непростую, но очень интересную задачу в своем исследовании, разработать и предложить собственную синергетическую модель политических циклов, и попытаться найти объяснение, каким образом большие и малые циклы, имея собственную динамику, «сплетаются» в общую «сеть», и какие действия следует предпринять, чтобы не допустить разрыв, предотвратив тем самым катастрофичность в динамике политического процесса.

Думается, что такие «сплетения» происходят на основе взаимного интереса, взаимопроникновения, формирующего некий фундамент политических действий.

Применительно к нашей стране, можно констатировать, что вся наша история есть некий циклический вариант развития – чередования реформ и контрреформ, модернизаций и контрмодернизаций. И связано это с тем, что зачастую, во-первых, общество не понимало, и было не готово к преобразованиям, а во-вторых, все реформы и модернизации давались очень «дорогой ценой».

На современном этапе, как мне кажется, сложилась уникальная ситуация – общество готово к преобразованиям и решительным действиям, понимая, что стране нужно развитие, а гражданам достойная жизнь, а власть не может, или не хочет их начать. Все происходящее похоже на имитацию бурной деятельности, программу «по латанию дыр», когда действуют по факту, ввиду возникновения каких-либо непредвиденных обстоятельств, то есть, на лицо антикризисное управление. Действительно, после стабилизации экономической ситуации в двухтысячные годы, во многом за счет высоких цен на углеводороды, и построения «вертикали власти», которая погасила сепаратистские настроения, модернизационные процессы резко замедлились. Довольно сложно понять в чем она (модернизация) выражается, за счет чего, каких ресурсов производится, кто ее главные участники, какую цель она ставит, и какой результат и когда ожидается?

Все это говорится к тому, что действительно очень сложно в такой неопределенной ситуации определить развития цикла, его объективность, если ему не дают проходить фазы; или происходит корреляция и вмешательство,  не с учетом развития демократических процессов, а ввиду политической целесообразности.

Например, до выборов в декабре 2011 года в Государственную Думу, ничто не предвещало изменений в «закон о партиях». Более того, новый закон кардинально отличается от предыдущего, перечеркивая опыт построения партийной системы последних лет. Следующие выборы в Государственную Думу пройдут по смешанной системе. То есть, как только влияние «партии власти» пошло на убыль, стал меняться и тренд партийного строительства, с акцентом на многочисленность и малозначимость партийных образований.

Поэтому, доклад Александра Валерьевича представляет собой вполне удачную попытку разобраться в сложносплетениях современного российского политического процесса, через политическое моделирование с использованием синергетической модели политического цикла, заслуживающего особого внимания и дальнейшего исследования.

 Шестов Н.И.: Коллеги, позвольте и мне высказать свои соображения в рамках обсуждаемой темы. Первый момент. Мне кажется, что прежде чем начать работать над понятиями, необходимо определиться с уровнем той проблемы, которую вы собираетесь решать. Что вы хотите создать: модель, концепцию, теорию или заявить какую-либо парадигму? В том материале, который вы мне представляли, нередко происходит смешение понятий и, соответственно, уровней, на которые делается заявка. Уровни обработки материала, уровни теоретического анализа. Это не в упрек вам, это весьма распространенное явление. Что в интернете, что в научных публикациях происходит смешение этих уровней и понятий. Я всегда представлял себе этот процесс так, что первичный уровень – это концептуализация. Вот мы наблюдаем некую повторяемость событий, нам хочется понять, почему это все повторяется и тогда мы все это сводим воедино и находим какое-то общее и концептуальное объяснение, а затем на основе многочисленных (или немногочисленных) концептуализаций, мы приходим к теоретическому обобщению.

Все-таки не зря в греческом языке понятие «Бог» и понятие «Teos» не просто созвучны, но по самому замыслу близки друг другу. Потому что речь идет о том, что возникает желание приблизиться к какому-то более высокому уровню обобщения. То, что раньше называлось «замыслом господним» о мире, о человеке. А поскольку нам все это нужно делать в каких-то рамках (нельзя же безбрежно теоретизировать!), нарабытываются эти парадигмы, т.е. устанавливаются естественные пределы для собственного теоретизирования. При этом для каждого времени свои пределы формируются. Дело в том, что ваш материал позволяет решить и ту, и другую, и третью задачи. В принципе вы можете подать свой материал как заявку на создание неких рамочных условий для анализа политических процессов вообще. Это парадигмального уровня модель, которая будет задавать рамки. Можете сделать заявку на то, что вы создаете некую теорию. То есть вы анализируете концепции, которые создавались начиная с глубокой древности до наших дней. Вы их пытаетесь свести воедино и подвести под некий универсальный закон. Вы берете какие-то факты, реальности социальной политики на определенном отрезке пространства и времени, и вы их концептуализируете. Это то, о чем я вам чуть раньше говорил, что нельзя создавать фундаментальные теории, не отработав первичную базу, не имея теорий первичного уровня, т.е. концепций.

Если вам интересна моя позиция, то я склоняюсь к пониманию всех теоретических представлений о цикличности как концептуальных представлений. Теоретики циклически-волнового подхода, как правило, констатируют, что вокруг них что-то меняется, и меняется с определенной последовательностью. И, как правило, они описывают эти явления, не вникая в их механику и суть. Вот почему темпоральные рамки цикла именно 30 или 40 лет? Этому вы не найдете объяснения. Это нужно принять как факт. Поэтому, на мой взгляд, и вам будет разумнее сделать акцент на концептуальном уровне. Второй момент. Цикл осуществляется в пространстве и времени. Здесь этот вопрос уже поднимался. Но ведь в политической науке, как и в философии, существуют разные понимания, что есть пространство и время. Когда вы начинаете описывать какой-либо цикл (микро-, макро-цикл), - вы должны высказать свое отношение к этим базовым понятиям. Иначе вы постоянно будете сталкиваться с проблемой корректности своего исследовательского дискурса. По ныне существующим требованиям любая диссертационная работа должна не просто ставить проблему, – она должна предлагать их конкретные решения. То есть у вас решаемые проблемы должны доминировать над поставленными. Третий момент. Мне кажется, что нет смысла говорить о макроциклах на примере одного цикла. В этом я солидарен с Александром Алексеевичем. Здесь нужно брать либо предыдущий цикл социальной политики (советский период) либо говорить о микроцикличности малых циклов, которые можно уложить в определенные макроциклы. То есть не система циклов, а система цикла! И наконец, та мысль, которая мне пришла по ходу нашего обсуждения представленной вами схемы.

Ведь мы действительно цикличность понимаем не как круг, а как окружность. Отсюда можно представить, что основные параметры социальной политики мы откладываем не в виде последовательных точек на окружности, а мы их откладываем на плоскости круга. Это и дает им вращаться с разными скоростями и вполне автономно друг от друга.

Барышков В. П.: У меня лишь одно уточнение. Может быть, здесь используется один закон – закон исчерпания ресурсов? Вот, например, социальная политика когда начинает иметь определяющее значение? Когда уровень благосостояния существенно снижается, начинаются существенные изменения в системе. То есть, это органическая система и она функционирует, пока есть в системе достаточные ресурсы.

Хаутиев Ш.М. Хочу отметить ценность концепции цикличности для своего собственного исследования, которое посвящено проблеме воспроизводства политической неопределённости, как ключевой характеристики постсоветской российской трансформации. В первую очередь потому, что циклический подход позволяет лучше понять особые признаки переходного развития постсоветского российского общества в терминах политического режима. Концепция цикличности выступает как объяснительная переменная в объяснении природы постсоветской политической эволюции. В частности, заложенные в рамках методологии цикличности понятия «цикл», «хаос», «порядок», «стабильность» помогают приблизиться к лучшему пониманию особых признаков переходности современного российского социума. Эти понятия индивидуализируют и уточняют основные признаки отечественной политической трансформации в условиях политической неопределённости на различных этапах посткоммунизма. Таким образом, авторская модель изучения цикличности обладает эвристической перспективностью для понимания условий переходного состояния российского общества и воспроизводства различных стадий политической неопределённости.

Никеров Р.Н. Я считаю, что предложенная А.В. Логиновым модель цикличности в качестве методологии политического анализа является весьма многообещающим подходом для понимания особенностей регионального развития. Каспийского региона, в частности,  за последние сто пятьдесят лет. Каспийский ареал проходил несколько циклов, которые время от времени «выводили» регион из евразийской периферии, каким он был в эпохи политической стабильности, в динамичный геополитический перекрёсток, каким он становился в периоды крупных политических потрясений. Идеи А.В. Логинова дают возможность представить геополитическую трансформацию региона в режиме циклических повторений. Алгоритм таких повторений состоял из следующих хронополитических циклов: середина 19 века—Каспийский регион оказался в центре политических проекций во время столкновения двух растущих империй—Российской и Британской; конец 19 века—банкирская семья Ротшильдов и братья Нобели построили железную дорогу и трубопровод в Закавказье длятранспортировки бакинской нефти на экспорт, тем самым нарушив энерго-транспортную монополию американской “StandardOil” в Европе;1941—1946гг.—вступление советских и английских войск в Иран для обеспечения железнодорожной и морской связи СССР с Англией и США через Каспий и Персидский залив; период конца 20 и начала 21 столетий, связанных с распадом СССР и превращением Каспия в пограничный ареал с многосторонним воздействием. Стремительное ускорение событий вокруг Каспия в эпоху пост-коммунизма объясняется тем, что также как и в рамках вышеназванных циклов, коммуникационный геополитический ресурс стал главным предметом борьбы, но уже с гораздо более весомым энергетическим содержанием. Таким образом, сделанный А.В. Логиновым акцент на главном признаке цикличности—периодичности этапов цикла—позволит рассматривать Каспийский регион в контексте воспроизводства геополитических повторений, наполненных энерго-коммуникационным и военно-транспортным содержанием.

Санакоев И. Б. Подход А.В. Логинова, в целом, инновационный. Предложенные автором идеи и подходы способствуют приращению теоретического знания о политическом феномене нацио-строительства на российско-советской имперской периферии. В данной связи представляется достаточно актуальным политологическое понимание цикличности. Предложенный подход позволил в рамках политологического дискурса раскрыть тенденцию повторяемости идеологиигосударственного строительства в грузинском обществе в различные исторические периоды: после распада Российской империи в 1917-1921гг. и после выхода Грузии из состава СССР в конце 1980-х – начале 1990-х гг. В обоих случаях прослеживается полная идентичность политического поведения грузинской элиты в отношении этнических меньшинств (главным образом южных осетин и абхазцев) как инородного элемента, представляющего угрозу и опасность делу грузинской независимости и жизненным интересам грузинского народа уже самим фактом своего существования. Такой подход в обоих циклах грузинского нацио-строительства практически вынуждал Тбилиси декларировать свою приверженность силовому подходу в решении осетинского и абхазского вопросов. Такая хрестоматийная повторяемость политических действий грузинских националистов в отношении собственной этнической периферии позволяет признать использование А.В. Логиновым циклической парадигмы потенциально плодотворной для дальнейшего изучения процессов политической интеграции и дезинтеграции на постсоветском пространстве.

Бударин Г.А. Схема научного анализа А.В. Логинова, на мой взгляд, предстает перед нами как парадигма, которая даёт возможность ставить новые исследовательские задачи для понимания пространственно-временной логики политических процессов. Особо нужно отметить то, что автор уходит от экономического аспекта понимания данной проблемы в сторону политологического определения цикличности. Указанная модель позволяет расширить возможности политической науки в изучении такого явления, как цикличность и повторяемость в процессе формирования региональных политических идентичностей на базе локальных политических мифов. В частности, можно выделить основные стратегии формированя территориального имиджа через соответствующие мифологические конструкции по смысловым и пространственным линиям:«возрожденческая», когда применяются традиционные образы и ассоциации («Нижний Новгород — «карман России»)--«самовозвеличивающая», когда город объявляет себя столичным центром («С.-Петербург — вторая столица России», «Саратов—столица Поволжья», «Ульяновск—культурная столица СНГ»)--«подражательная», когда используются ассоциации с известными зарубежными центрами («Нижний Новгород — «русский Детройт»). Это позволяет ввести в отечественную политическую науку крайне значимую фактуру, которая весьма поучительна и в практическом отношении.

Шестов Н.И.: Хорошо, спасибо. Александр Валерьевич, может быть, с вашей стороны будет какая-нибудь заключительная реплика.

Логинов А.В.: Спасибо. Я благодарю коллег за все ценные замечания и рекомендации, которые поступили в ходе нашего обсуждения, и обязательно постараюсь их учесть в процессе своей работы над данной темой.

 12 марта 2013 г.

Н.И.Шестов