Процесс модернизации традиционных обществ – явление, которое стало набирать большие обороты с начала промышленного переворота в ведущих странах Запада и формирования мировой системы хозяйства в течение XIX века. В изучении этой проблемы политическая антропология может оказать неоценимую услугу. Материалы негосударственных обществ особенно отчётливо демонстрируют, как именно реагируют традиционные политические системы на подчас вынужденные самим ходом истории изменения.
В силу нашего интереса мы бы хотели остановиться на кратком анализе данного процесса применительно к материалам Гавайских островов. Его ключевыми событиями стали культурная революция 1819 г. и земельная реформа 1848-1850 гг. К моменту открытия архипелага Дж. Куком (1778 г.) гавайское общество уже было высоко ранжированным и стояло согласно различным точкам зрения либо на пред государственной ступени (сложного вождества), либо являлось раннегосударственным образованием. Общество делилось на три основных страта – вождей (алии), общинников (макааинана) и каува ("неприкасаемые"). Особое место занимали корпорации жрецов (кахуна), высшие слои которых также причислялись к категории вождей. Роль управляющих исполняли приближённые вождей – конохики.
Вся система власти основывалась на религиозной традиции, сформировавшейся в окончательном виде в конце XIII века. Согласно ей вожди являлись своего рода сосудами, наполненными маной (магической силой), что давало им право на власть. В этой системе вожди являлись прямыми потомками богов и вели тщательный учёт своих длинных генеалогий, которые давали право на занятие соответствующего их статусу административного поста. Существовала даже особая категория специалистов – хранителей и чтецов сакральных генеалогий вождей. Известно несколько основных рангов среди алии. На вершине пирамиды стояли верховные вожди (алии нуи, алии-аи-моку) – управлявшие одним или несколькими островами (нуи) или большими районами одного острова (моку). Они организовывали редистрибуцию и выступали посредниками между людьми и божествами на многочисленных празднествах. От вождей получали свои земельные держания его младшие родственники (как кровные, так и по адопции), занимавшие посты вождей округов (алии ахупуа’а) или посты в свите правителя.
На уровне же простых общинников существовали своего рода бигмены, авторитетные люди, организовывавшие хозяйственную и религиозную деятельность общин на местах. Общинники являлись земледельцами, рыбаками и ремесленниками. Они проживали в ахупуа’а (округах), располагавшихся радиально от гор до моря, которые часто объединяли собой речную долину. Основной социальной единицей являлось домохозяйство (хале), но несколько домохозяйств могли кооперироваться вокруг ирригационной системы. По сообщениям Р.П. Бойля (члена экспедиции М.Н. Васильева, посетившего Гавайи в 1821 году) общинники должны были один день из семи работать на вождей. Одно домохозяйство (хале) ежегодно подносило вождю пять циновок, кусок тапы, свинью и собаку. Но, по словам того же Васильева, "фиксированных поборов и повинностей не существовало". Кроме того, вожди могли требовать участия общинников в экстраординарных работах по поддержанию ирригационной сети и монументальному строительству.
Становление, рассвет и падение единого гавайского военного королевства связаны с именем Камеамеа. В начале XIX века он сумел справиться со своими конкурентами (вождями четырёх политий, существовавших к тому моменту и ведших между собой ожесточённые бои за гегемонию). Сам приход к власти этого человека свидетельствовал о том, что гавайцы стояли на пороге больших социальных потрясений. Камеамеа не обладал самым высоким статусом в гавайской "табели о рангах" (рангом "пио" или "ниаупио", то есть не был ребёнком от брака кровных родственников самого высокого ранга), дававшим безусловное право на занятие должности верховного вождя. Но при помощи своего таланта и европейского оружия он сумел удержать и укрепить власть. Однако сложность ситуации заключалась в том, что ему и его сторонникам приходилось решать одновременно две задачи – строительство государства и его же модернизацию. Камеамеа сделал ставку на принятие европейских технологий и сохранение традиционной религии. Как нам кажется, этот путь свойственен многим традиционным обществам. Это путь принятия формы, но отвержения содержания. Проблема в том, что эта задача сложна, если не невозможна. Как бы то ни было, "Наполеону Тихого океана" удалось на какое-то время стабилизировать общество.
Административная реформа Камеамеа свелась к тому, что он впервые отделил владетельные права знати от их административных полномочий. Это был удар по традиционной элите. Камеамеа стал наделять вождей землями в разных округах, препятствуя, таким образом, усилению региональных лидеров, которые могли бы в последствии бросить вызов центральному правительству. Для эффективного управления на местах король ввёл посты губернаторов. Используя противоречия среди англичан и американцев (и русских (!) – см. Латушко Ю.В. 2002) он создал свою армию и флот и объединил архипелаг. Основой же могущества правящей династии стала монополия королевской семьи на торговлю сандаловым деревом. С начала сандаловой лихорадки эксплуатация макааинана значительно возросла. Так что, по сообщениям У. Эллиса, "целые округа вымирали" (Ellis 1823: 47).
Со смертью харизматического лидера, каким был Камеамеа, борьба в среде элиты разгорелась с новой силой и вылилась в культурную революцию. Лиолио (сын Камеамеа) демонстративно отказался соблюдать установления старой веры (в первую очередь пищевые табу – "аи капу" - на совместную трапезу с женщинами). Это особенно симптоматично на фоне того, что на Гавайях, в отличие от многих стран Тихого океана, к тому времени не существовало христианских миссий. Культурная революция среди всего прочего стала ещё и моментом истины для гавайской элиты ("революцией в умах"). Немаловажно, что под флагом "ревнителей старины" выступили представители жречества (и это понятно), а также та часть знати, которая была отстранена от власти и лишена доли в торговле сандалом. Правящая партия победила не только благодаря военной технологии европейцев, но и отсутствию должной поддержки со стороны общинников, которые наглядно убедились, что ружья хаоле (европейцев) сильнее гавайских богов. Во многом благодаря этому стало возможным последующее быстрое проникновение американцев на Гавайи.
Втягиваясь в сферу экономических интересов американских коммерсантов, а позже и политического истеблишмента, гавайское общество кардинально менялось. Гавайская элита обособилась от остального народа. Грань же между макааинана и каува стиралась. Введение частной собственности на землю (1848-1850) окончательно уничтожило саму основу традиционной аграрной экономики. Макааинана разорились, а вожди превратились в рантье. Ключевые посты в сформированном по западному образцу правительстве с середины XIX века перешли к хаоле (министерство финансов, иностранных дел и другие). Следствием земельной реформы стал также активный ввоз иностранной рабочей силы на поля сахарного тростника, львиная доля которых находилась в руках американцев. К 1853 году туземное население островов сократилось как минимум в три-четыре раза по сравнению с 1778 годом и составило чуть более 71 тысячи человек. И уже к 1929 году коренное население Гавайев уменьшилось до менее чем 6% от общего числа граждан. В таких условиях нельзя было говорить не только о существовании независимого государства, но встал вопрос о выживании гавайцев как этноса. Всё это вместе взятое и привело в итоге к свержению местной монархии в 1893 году, вхождению Гавайев в США на правах территории в 1900 и образованию пятидесятого штата в 1959 году.