Уже второе десятилетие Россия переживает системный кризис, потрясший общество до основания и поставивший вопрос о принципиально новых политических ориентирах. Страна находится, возможно, на самом крутом вираже своей истории, и пока еще не самоопределилась политически.
Сейчас можно наметить лишь контуры альтернатив, стоящих перед нашей страной, поскольку детальные прогнозы в нынешней ситуации вряд ли оправданы вследствие глубокой антиномичности российского общества. Противоречия – антиномии (если следовать трактовке И. Канта) ведут к возникновению дилемм, не поддающихся снятию в результате единожды сделанного выбора. В применении к социально-политической действительности антиномичность указывает на особый тип противоречия, где каждая из противоположностей имеет одинаково прочное базовое основание в реальности.
На политическом уровне решающей сегодня представляется антиномия демократия – авторитаризм. Политическая система РФ амбивалентна: с одной стороны, она вроде бы демократична, так как ей присущи ключевые признаки демократического строя, с другой, – эти ключевые атрибуты демократии во многом декоративны, поскольку Конституция РФ 1993 г. закрепила общественный порядок, тяготеющий к самовластию.
Традиция самовластия пронизывает всю отечественную историю до 1917 г.; в новом виде она была воспроизведена в советскую эпоху и вновь проросла в постперестроечных условиях. Среди главных причин ее устойчивости – слабое развитие гражданского общества и невысокий уровень массовой политической культуры. Оба этих фактора облегчают узурпацию власти олигархическими и государственно-бюрократическими элитными группами.
Следствием либерального «большевизма наизнанку» стал в 1990-е годы подрыв вековых устоев общественно-политической жизни страны: сильной государственности и коллективистского солидаризма. Резкий слом государственных институтов не сопровождался ростом новых, демократических учреждений, что привело к потере управляемости. Обрушились социальные ниши, формировавшие привычные формы солидарности. В одночасье обнищавшие и утратившие ориентиры люди начали связывать свои надежды на социальную защищенность и устойчивость существования, на обуздание криминального беспорядка и восстановление национального достоинства не с развитием демократии, а с «сильной рукой». Поколеблемая перестройкой традиция самовластия обрела социальную почву для возрождения.
Выборы 1999-2000 гг. показали, что население, уставшее от тягот жизни, от ощущения перманентной опасности и отсутствия перспективы, от лицемерия и обманов со стороны власти и чиновников, проявляет возрастающую готовность довериться харизматическому лидеру. Высокий кредит доверия президенту В. Путину может быть интерпретирован как «рейтинг» разочарования властью и надежды на нормализацию сверху системы государственного управления жизнедеятельностью общества.
Вместе с тем обнаруживается, что авторитарный «откат» не в состоянии полностью уничтожить потенциал демократии. К тому же правящая элита, будучи неоднородной, не смогла сплотиться на автократической платформе; формированию системы авторитарных институтов помешали и противоречия между интересами столичной и региональных элит.
Описанное антиномичное противостояние демократии и авторитаризма обусловливает четыре потенциальных сценария политического развития России на ближайшую перспективу (сценарии эти были рассмотрены в рамках исследовательского проекта «Россия в формирующейся глобальной системе», осуществленного в Горбачев-Фонде в 1998-2000 гг.).
Сценарий первый: сохранение сложившейся в 1990-е годы системы самовластия. Вероятность его реализации в чистом виде невелика.
Сценарий второй: восстановление модернизированной версии советской системы. При господствующих сегодня в обществе настроениях такой вариант развития событий представляется маловероятным.
Сценарий третий: становление сильной демократии как альтернативы авторитаризму. Такой поворот событий реален лишь в отдаленной перспективе.
Сценарий четвертый: утверждение умеренно авторитарной власти, применяющей при необходимости жесткие меры для обеспечения целостности страны, мобилизации ресурсов общества во имя преодоления системного кризиса и поддержания международного статуса России. Этот вариант наиболее вероятен.
Укрепление ослабленной российской государственности носит сегодня императивный характер. Даже в западных демократиях перспектива постмодернистского «плюрализма без границ» вызывает тревогу за целостность и стабильность общества. Тем более она актуальна для современной России, где публичная политика оказалась под прессом групповых и клановых интересов. После десятилетия разгула полуанархического плюрализма перед российским обществом остро стоит проблема упорядочения хаоса частных и групповых интересов в нормативных границах правового демократического государства.
Сегодня в действиях Президента РФ не просматривается грани между укреплением государственности и усилением авторитарных тенденций. Выбор должен быть сделан, ибо общество приближается к бифуркационной точке, когда надо будет определиться: либо новый тур демократических перемен, либо ужесточение авторитаризма. К сожалению, все больше признаков того, что движение к точке бифуркации замедляется, возникает своего рода «бифуркационный застой»: в вязкой трясине авторитарно-демократической антиполичности выбор пути политического развития снова будет смазан, растянется по времени, распадется на чередующиеся этапы прорывов к демократии, попятных шагов к авторитарной практике, застойных стадий равновесия.
Демократическая энергетика гражданского общества могла бы подтолкнуть общество к решающему выбору. Однако здесь на сцену выходит другая антиномичная дилемма: гражданское общество versus система корпоративистских отношений.
Рост влияния корпоративных интересов и организаций – общая черта современного мирового развития. В России корпоративистские тенденции разрастаются практически беспрепятственно. Коррупция, поразившая общество и охватившая по существу весь государственный аппарат, создала тепличную среду для государственно-бюрократического, криминально окрашенного корпоративизма. Фактически речь идет о прямом противоборстве между нарождающейся демократией и олигархией.
Ключом к решению проблемы, позволяющей сбалансировать полюса антиномии гражданского и корпоративного в России, могли бы стать всемерная поддержка и развитие публичной сферы как открытого форума для диалога политических и гражданских сил.
Еще одна ось политического самоопределения России проходит через антиномию унитарное государство versus федерация. На протяжении большей части отечественной истории этой антиномии не существовало. Россия была унитарным государством имперского типа. Родившаяся после революции и падения империи советская федерация (может быть, за исключением начального периода) по сути оказалась разновидностью унитарного государства, жестко управляемого из центра. Фактически Россия не имела опыта федеративного устройства.
И до сегодняшнего дня дилемма унитаризм versus федерализм далека от решения. Решение этой дилеммы зависит от того, удается ли центральной власти достаточно четко определить линию размежевания между сильной государственностью и засильем центральной бюрократии, т.е. станет ли Россия демократической федерацией или превратится в унитарное государство авторитарного типа.
Три этих антиномии политического развития России органически связаны между собой. Политическое самоопределение страны – комплексная проблема, решение которой возможно лишь в русле единой стратегии развития и модернизации всех сторон жизнедеятельности общества. Выработка такой стратегии требует времени, опыта, общественного диалога и хотя бы минимума национального согласия. Но антиномичность существующих российских дилемм усложняет формирование предпосылок для общенационального политического выбора. В этом одна из главных причин длительного «бифуркационного застоя» – такого состояния социума, при котором выбор назрел, но ни общество, ни власть не готовы сделать его здесь и сейчас.
Россия имеет богатый опыт решения рокового для нее противоречия между демократией и авторитаризмом на автократической основе. Не пора ли нам собраться с силами и решить указанную антиномию в пользу демократии.