«Человек хочет согласия, но природа лучше знает, что для его рода хорошо; и она хочет раздора». Эти слова И.Канта нашли подтверждение в положениях современной конфликтологии о неизбежности конфликтов и возможности их положительного значения. Однако, сегодня уже недостаточно простого признания конфликтной природы человека и общества. Важно учитывать исторические движения этой природы.
Сегодня в мире достаточно признаков, чтобы говорить о нарастании конфликтогенного потенциала общественного развития. В лондонском издании иллюстрированной истории «Конфликты ХХ века» отмечается, что «грядущие поколения будут рассматривать ХХ век как наиболее воинственный и жестокий». Авторы приводят соответствующую статистику. В этом столетии впервые войны стали вестись в мировом масштабе, с использованием всех наличных ресурсов и включением в конфликт всего населения конфликтующих сторон. Увеличивается ежегодное количество войн с участием регулярных войск. Если в пятидесятые годы в среднем за год велось девять таких войн, в семидесятые - ежегодный показатель возрос до четырнадцати, то к 1992 году количество войн достигло двухсот. На этом фоне отмечается рост количества внутриполитических военных конфликтов, который становится мировой тенденцией. Так из 111 вооруженных конфликтов, произошедших в мире в 1988 году, 63 были внутренними. При этом внутренние конфликты не замыкаются в национальных рамках. Быстро распространяются такие «новые» явления как международный терроризм и партизанская война.
Можно, конечно, не особенно доверять этой статистике, потому что любой подсчет носит выборочный характер и не всегда объективно отражает действительность. Но одно несомненно. Сегодня население планеты гораздо лучше информировано о происходящих в мире столкновениях. В индивидуальном сознании откладывается все больше информации тревожного свойства, что на субъективном уровне формирует устойчивое представление о большем, чем прежде, числе конфликтных ситуаций. Субъективное представление, ставшее нормой сознания миллионов людей, приобретает характер объективного фактора общественного развития.
Можно привести и логические соображения в пользу подтверждения тенденции нарастания конфликтогенного потенциала. Об этом свидетельствует значительность и ускоренный характер происходящих в мировом сообществе перемен. Известно, что ускорение развития в любой системе ведет к учащению конфликтов. В обществе начинают открыто выявляться и меняться социальные интересы, сложившаяся иерархия их удовлетворения и формы их согласования. Происходят изменения в структуре международных отношений, быстро эволюционирует удельный вес, мощь, авторитет и статус различных стран и их объединений. Формируется новое соотношение сил, идейных течений и политических направлений, что влечет за собой переоценку ценностей и жизненных установок в массовом масштабе. Все это неизбежно ведет к росту частоты всевозможных конфликтов.
Нарастание конфликтогенного потенциала общественного развития не может происходить вне политического участия. По происхождению, процессу развития, основным социальным последствиям и многим другим ф¬акторам конфликт и политика они как бы дополняют друг друга, всякий раз теряя смысл в случае изолированного существования. Сегодня конфликтогенный потенциал общественного развития становится существенным фактором мировой политики. В современном мире конфликтность представляет собой имманентное свойство международных отношений, которые вырастают из конфликтов, строятся на конфликтной основе и создают питательную среду новой конфликтности. Практически все политические события современности, имеющие существенное международное значение, так или иначе происходят в рамках зарождения и развития определенных конфликтных ситуаций. Причем политика не просто идет вслед за конфликтами, объективно вызревающими в ходе общественного развития, она сама создает, творит конфликтные ситуации и на аргументах их преодоления выстраивает собственные политические резоны.
Политическая практика, как это на первый взгляд ни парадоксально, опережает конфликтологическую теорию. В последней очень много места уделено проблемам «предупреждения», «преодоления», «разрешения», «урегулирования» конфликтов и практически отсутствуют исследования, посвященные анализу практики провоцирования конфликтов, использования их в частных политических интересах, сознательного конструирования конфликтных отношений в заданном, политически выгодном режиме. За разговорами о демократии, мире, согласии, толерантности остаются в тени процессы, которые в реальной политической практике определяют собой архитектонику нового миропорядка, политическую картину завтрашнего дня. Уже сегодня в этой картине много настораживающих фрагментов. Нормы международного права о нерушимости границ и государственном суверенитете, довольно долго служившие делу мира и порядка, на наших глазах нарушаются в частных интересах, с позиции силы и влияния. Сегодня все чаще практикуется концепция «законного» вмешательства одного государства (или группы государств) во внутренние дела другого, причем, без необходимых в таких случаях санкций ООН. Да и в деятельности самой Организации Объединенных Наций происходят сегодня заметные перемены. Если раньше формулировки мандатов сил ООН предписывали строго ограничивать применение силы исключительно случаями самообороны, то сейчас все чаще практикуются «силовые» формулировки, такие как «превентивная оборона», «преследование», «вытеснение сопротивляющихся группировок», «превентивное размещение вооруженных сил», «превентивная демонстрация силы» международных воинских контингентов.
Всем хорошо известно, что субъектами международной политики вообще, и в ситуации конфликта в частности, все чаще выступают всевозможные неправительственные организации и движения. Об этой тенденции много пишут и обстоятельно анализируют возникающие здесь проблемы. Однако новое здесь не исчерпывается дополнительным появлением новых акторов мировой политики. Происходят существенные метаморфозы с традиционными субъектами международных отношений, каковыми до сих пор считались отдельные государства. Часто от них остается лишь оболочка государственности, утратившая то, что традиционно считалось содержательной определенностью государства: четкость идеологии, выраженность государственного интереса, национально ориентированная политика и т.п. Государственный аппарат в этих оболочках государственности превращается в сообщество заинтересованных лиц, главный интерес которых состоит в стремлении сохранить и упрочить собственную власть и собственные привилегии, а государственная политика – в бесконечные дискуссии по поводу возможных государственных реформ и социальных преобразований.
В политической полемике по поводу отказа ряда европейских государств от поддержки военной акции против Ирака, лидер американской внешней политики заявил, что это, мол, позиция «государств старой Европы». Эта случайная реплика или нечаянное откровение могли бы стать отправной точкой серьезных размышлений. Какими же видятся в такой перспективе «новые государства»? Может это и есть оболочки государственности, фактически утратившие государственный суверенитет, национальную независимость, самостоятельность государственной позиции и политического курса? Может предстоящее «политическое обустройство» Ирака как раз и будет демонстрировать «идеальный» вариант новой государственности?
Сегодня в мире действительно происходят перемены, последствия которых трудно уместить в привычные рамки известного исторического опыта. Мировое развитие уплотнилось, сжалось в неоднозначном, напряженном, противоречивом единстве и это единство ускоренно движется в направлении, вектор которого, не то, что не определен, даже плохо осмыслен. Все происходящее напоминает известную картину нидерландского художника ХУ1 века Питера Брейгеля Старшего «Притча о слепых», на которой слепой поводырь увлекает идущих за ним слепых в пропасть. Есть соответствующий мотив в Библии (Евангелие от Матфея, 15:14), где сказано: «Оставьте их, они – слепые вожди слепых; а если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму». Христос мог сказать: «Оставьте их». В то время исторического полицентризма еще была возможность отдельному народу избрать свой собственный путь развития. Сегодня стихия глобализации – «слепые вожди слепых» – может привести все человечество на грань катастрофы, трагически осуществить библейское пророчество во всемирном масштабе.