Адаптация России к транснациональным процессам зависит, прежде всего, от их восприятия массовым сознанием, явлением первичным, a не сознанием элит, явлением вторичным. Между тем, в массовом сознании эти процессы, во многом анонимные, ему едва доступные, вызывают реф¬лексии эмоциональные, противоречивые. Все еще преобладают недоверие настороженность, страх, а порой агрессивное неприятие. Внимание сфокусировано не на официальных отчетах о «промежуточных» успехах, а на последствиях «шоковой терапии», ее очередных этапах, реализуемых по принципам «вашингтонского консенсуса», на непреодоленных последствии дефолта 1998 года, социального «геноцида» как выразился один из советников кабинета министров, явившихся прямым следствием тех самых транснациональных процессов, охвативших все сферы жизни и для россиян, живущих ниже черты бедности, зримо материализовавшихся в транснацио¬нальных корпорациях. В России, других странах СНГ ныне действуют более 100 крупных ТНК и 2 тысячи их филиалов и дочерних предприятий.
Хотя и с запозданием необходимо определиться в своих отношения: с ПЖ, исходя из реалий. Признавая растущую роль «транснационалов» в экономике, социально-трудовой сфере, не следует, из каких бы то ни было побуждений, упускать из вида то, что привлекает их в Россию: дешевизна квалифицированной рабочей силы, возможности размещения вредных производств, захват обширного российского рынка, наиболее конкурентоспособных секторов экономики, наконец, слабость правозащитного законодательства, возможность переносить в страну собственную социальную идеологию, в чем заметно преуспевают американские ТНК. А их социальная идеология архаична и основана на квазилиберальных, на деле — крепостнических постулатах, например, в трудовой сфере: работники под предлогом «несправедливой профсоюзной практики» лишены многих международно признанных прав. До крайности доведено «дерегули¬рование» трудовых отношений, на уровне предприятий коллективно-договорная система охватывает едва ли 18 процентов (1997 г.) при тенденции к спаду, как отмечается в профдвижении.
Такого рода модель внедряется американскими ТНК в России, их практика приняла крайние формы в ТНК «Кока-Кола», что потребовало вмешательства российских и международных правозащитных и профсоюзных ассоциаций. В случае «Кока-Кола Боттлерс Екатеринбург» прокуратура предъявила обвинение в нарушении Конституции РФ (п.2 ст.19). Скан¬дальная попытка ТНК «Макдоналдс» не допустить создания профсоюза на ее московском предприятии, морально поддержанная министром труда, вызвала вмешательство российских законодателей. Сказывается отсут¬ствие необходимого комплекса законов, защищающих права работников и обеспечивающих равноправное социальное партнерство. В Швеции, напри¬мер, такой комплекс включает более 10 законодательных актов, в России — фактически ни одного.
Очевидной представляется необходимость законодательного регули¬рования, при углубленной общественно-политической экспертизе, таких связанных с вхождением России в процессы глобализации проблем как допуск «транснационалов» на российские рынки, правила их поведения в российское системе трудовых отношений. Только небрежностью и подо¬зрительной спешкой, невидимому, можно объяснить «забывчивость» зако¬нодателя, опустившего при разработке и принятии Трудового кодекса РФ от 1 февраля 2003 года проблемы, возникающие в связи с допуском, по терминологии МОТ, «многонациональных предприятий» (все тех же ТНК) в производственную, финансовую, торгово-промышленную, социальную сферы России. Это предстоит наверстать при пересмотре ТЕ РФ, иниции¬руемом самим же центристским большинством Госдумы.
При этом есть возможность опереться, в частности, на обновленную недавно «Трехстороннюю декларацию принципов, касающихся многонацио¬нальных корпораций и социальной политики» от 1977 года. Она предписы¬вает полностью учитывать цели развития и социальные задачи страны, в которой ТНК действует. С той же точки зрения для России представляет интерес пересмотренное и с июня 2000 года вошедшее в силу «Руководст¬во Организации экономического сотрудничества и развития для много¬национальных предприятий» (впервые принято в 1976 году), направленное на защиту работников. Рекомендации по «хорошему корпоративному поведе¬нию», содержащиеся в Руководстве ОЭСР, обращены к многонациональным предприятиям стран-членов Организации, но и к странам, претендующим на вступление в нее, в том числе России. Кстати, российское профдви¬жение в лице Федерации независимых профсоюзов России (ФНПР) имеет многолетний опыт сотрудничества с Профсоюзным Консультативным коми¬тетом (ПКК) пои ОЗСР и в текущем году провозглашено официально его партнером (предоставлен «статус партнера»).
В отношении «хорошего корпоративного поведения» у ОЭСР нет иллюзий. Обосновывая необходимость его регулирования, она признает, что «некоторые предприятия могут поддаться искушению и игнорировать соответствующие стандарты и принципы поведения, пытаясь добиться незаконных конкурентных преимуществ». «Такая практика со стороны немногих может поставить под вопрос репутацию многих и может привести к росту обеспокоенности в обществе», считает ОЭСР.
Такова реальность, и она побудила Международную Организацию труда (МОТ) с учетом транснациональных процессов в мире голосами 175 государств-членов принять важнейший документ — Декларацию об основополагающих принципах и нормах в сфере труда (1998 год). Приобре¬тает вес «Глобальный договор» ООН, по мере того как к нему присоеди¬няются глобальные корпорации и глобальные профобъединения. Из российских корпораций к нему присоединилась ПК «ЮКОС». Все большее значение приобретают рамочные договоры глобальных профобъединений с транснаци¬ональными корпорациями. Такие договоры дополняются формированием инструментов социального партнерства на глобальном и региональном уровнях, созданы сотни евросоветов на европейских многонациональных предприятиях, появились глобальные производственные советы (Данон, Форд, Фольксваген и другие), контуры региональных и глобальных систем социального взаимодействия.
Эти процессы становятся для нас вдвойне актуальным! по мере проникновения в Россию зарубежных и развития российских транснацио¬нальных компаний («ЛУКойл», «ЮКОС», «Газпром», «Электросила»и др.). Это — и в том, что касается их отношений с трудящимися и профсоюзами. Использование, скажем так, инструментов правового и морального «принуждения к доброй воле» совместимо с международно признанными стандартами социального диалога. В итоге меняется к лучшему поведение корпоративных структур и вместе с тем трансформируется профдвижение, адаптируясь к реалиям глобализирующегося мира.
Правда, происходит это нередко не без вмешательства олигархов и власти. В 2001 году в России возникла «Ассоциация профсоюзных организаций работников общенациональных и транснациональных производ¬ственных объединений», структурированных в каждой из компаний по вертикально-интегрированному принципу, В состав выборных органов Ассоциации вошли наряду с представителями профсоюзов также предста¬вители работодателей.
Нововведение воспринято неоднозначно: в одних кругах как проф¬союзный сепаратизм, в других — как необходимая мера адаптации. Такие профобъединения, отметил Генсовет ФНПР 12 февраля 2003 года, не входят в отраслевую профсоюзную вертикаль, самоизолируются от национальных и международных профобъединений, исключают из своего профсоюзного арсенала принципы рабочей солидарности, остаются в конечном счете один на один со своими корпоративными патронами.
Опыт покажет, кто прав. Как замечает эксперт МОТ С.Т.Петерсен, важно, чтобы развивался социальный диалог в рамках мулъти- и транс¬национальных компаний. Профсоюзы должны быть включены в существующие европейские и международные советы представителей трудящихся, а российские ТНК — открыты для таких взаимосвязей между работниками предприятий в разных странах. На этом пути обещает быть плодотворным поиск конструктивного взаимодействия между транснациональными процессами и социально-трудовой сферой в России.