Политическая философия: проблемы методологии
Алексеева Т.А. (Москва)
В современной политической философии поясняется, как именно происходит выявление того общего в разных определениях, чего добивался от своих собеседников Сократ. Понятие наделяется статусом всеобщности, благодаря договоренности между исследователями. В результате академическое мышление стремится превратить политическую реальность в систему понятий (концепций), то есть перевести ряд пунктов политического здравого смысла на академически приемлемый язык и, от изощренности перевода, в конечном счете, зависит, прочтут ли его как политическую публицистику, интеллектуальное эссе, или философское произведение.1 Но именно эта всеобщность («авторитарность», по Бахтину) заслоняет от взгляда исследователя политическую реальность. Как следствие, дальнейшее исследование направлено на изучение соотношения слов, а отнюдь не на соотношение реалий. Для того, чтобы прорваться сквозь слова к реалиям, необходима актуализация концепции, то есть искусственное, осуществляемое в исследовательских целях столкновение смыслов, как бы скрытых, успокоенных внутри каждой концепции2.
Процесс «разъяснения» или «актуализации» концепций неизбежно включает решение о том, какие именно части концепции мы подчеркнем и подтвердим, а от каких мы откажемся или начнем пересматривать.
Современный американский политический философ В. Гэлли, очень хорошо поясняет ситуацию с политическими концепциями:
- Концепция должна получить оценку, причем оценку положительную: она должна указывать на нечто, являющееся ценным, хорошим, правильным, достойным и т.д. При этом каждая команда стремится к получению титула «чемпиона».
- Природа концепции должна быть комплексной, сложной, тогда можно будет подчеркнуть разные части концепции.
- Правильность, ценность и т.д. концепции может получить разное объяснение, в зависимости от того, какой именно аспект концепции поддерживает тот или иной сторонник.
- Концепция открыта для новых интерпретаций.
- Участники спора понимают, что их собственное использование концепций опровергается. У каждой из сторон спора есть собственное понимание и оценка противоположной стороны и того, какой именно аспект концепции она использует
- Поскольку все участники спора должны поддерживать собственный способ использования концепции, все они стремятся доказать, что именно их аспект является наиболее важным и опровергнуть аспекты, поддерживаемые противоположной стороной.
В. Гэлли вводит важное различие между «концептом» и его разными «концепциями». Ядро концепта составляют характеристики понятия. Когда разворачивается конкуренция между концепциями, то можно предположить наличие у них общего ядра, или, иначе, «смыслового сгустка».. В противном случае мы не сможет утверждать, что конкуренция разворачивается вокруг одного и того же понятия, ибо она выражается наилучшем анализе и развитии понятия. Каждую из интерпретаций концепта мы можем назвать его концепциями. Иными словами, мы понимаем каждую концепцию как интерпретацию и развитие концепта.
Тем не менее, Гэлли совершают ту же ошибку, что и Сократ. По Витгенштейну мы не должны позиционировать общее ядро в применении таких концептов как справедливость, равенство или свобода . Вместо того, чтобы понимать различные концепции как развивающие общее ядро, лучше рассматривать их как обеспечивающие различные оценки кластеров идей, убеждений и действий, определяющих сцену концептуального спора. Может и не существовать тот единственный элемент или часть концепции, в которым будут согласны все участники спора, но поскольку каждая концепция дает интерпретацию комплекса ценностей, убеждений и действий (обладающих семейным сходством), она и может вступать в конкуренцию с другими концепциями.
Таким образом, концепция идентифицирует какую-то часть кластера (или языковой игры) в качестве имеющей решающее значение для понимания концепции, в то же время настаивая, что другие элементы кластера имеют меньшее значение, а некоторые вообще могут быть отброшены. Можно сказать, что концепция организует кластер убеждений, ценностей и деятельности, показывая, какие из них являются наиболее важными, и как они вся связаны друг с другом.3
По мнению М.Фридэна, политические концепции образуют то, что он называет «идеологиями», целостные системы идей, создающих основание для объяснения и критики политической жизни, - это основные строительные блоки нашего мышления о политике.4 Из этих строительных блоков – концепций свободы, равенства справедливости, власти, авторитета и т.д., связанных между собой определенным образом, и образуются все современные политические идеологии. Таким образом, либерализм, социализм и консерватизм – это идеологии, составленные из взаимосвязанных интерпретаций политических концепций. Важно подчеркнуть, что по Фридэну, либерализм( а то же может быть сказано и по поводу других идеологий) – это не просто группа политических концепций, а система интерпретации совокупности политических концепций. Если мы именно так понимаем политические взгляды, то можно увидеть, почему, например, споры между либералами и социалистами всегда имеют две характерные черты.
Во-первых, эти споры имеют глубинный характер. Приверженность социалистов идее социальной справедливости вытекает из всех убеждений по поводу равенства и свободы, и их месте в политической жизни. Тогда «вызов» их взглядам по поводу социальной справедливости одновременно означает отрицание всей системы концепций, всей социалистической идеологии. Аналогичным образом, и либерал, когда ставятся под сомнение его взгляды на коммунитативную справедливость, чувствует неприятие его взглядов также на свободу, равенство, политическую жизнь. В споре по поводу социальной справедливости речь идет не только об этом понятии, а о всеобъемлющем понимании политики, а возможно, и неполитической жизни.
Во-вторых, затрагивая все наши взгляды на политику и общество, споры такого рода ведут к последующему несогласию с представлением о природе свободы, власти, равенства и авторитета. Иными словами, несогласие не просто приобретает кругообразный характер, оно продвигается все дальше и дальше, охватывая все новые и новые сферы, препятствуя нахождению каких-либо аргументов, которые могли бы способствовать достижению согласия.
Фридэн указывает на три основных способа связи политических концепций:
Во-первых, Фридэн допускает, что разум или то, что мы называем «логикой», организует наши убеждения. Разумеется, это именно то, что лежит в центре сократовского метода рассуждений, да и вообще всей философии. Убеждения рационального человека должны быть последовательными. В целом, убеждения рационального человека являются осмысленными и, концепции поддерживают друг друга с тем, чтобы сформировать разумное и связное мировоззрение.
Во-вторых, идеологии не просто организованы благодаря разуму. Поскольку идеологии призваны представить концептуальные социальные карты и политические решения, и должны сделать это на языке, доступном массам, равно как и интеллектуалам, любителям и профессионалам, они легко сочетают в себе разум и эмоции.5 Организация может быть организована таким способом, чтобы быть рационально насыщенной, но одновременно эмоционально привлекательной. Такого рода эмоциональная окраска может сочетать в себе несовместимые убеждения, носить эклектический характер. Например, в идеологии фашизма сочетались идея о том, что все индивиды должны подчиняться коллективу, а также убеждение, что индивиды превосходят и должны вести за собой и определять коллективность.
В-третьих, в целом идеологии предопределяются культурой и историей. Какие комбинации концепций и интерпретации оказываются принятыми, в значительной степени определяются историческими и культурными факторами, равно как и разумом. Идеологии присущи социальным группам и оттачиваются благодаря политическому и социальному конфликту по поводу власти. Их характер зависит от особенностей этих конфликтов, а также отношений межу идеями. Коль скоро «идеологии осуществляют ряд услуг, таких как легитимация, упорядычевание, упрощение и ориентация действий», то конфигурации концепций, создаваемых ею, возникают в зависимости от служения этим целям».6
Таким образом, разум – отнюдь не единственный и даже не главный организующий принцип идеологии. Пересмотр идеологических интерпретаций концепции с тем, чтобы она в большей степени соответствовала требованиям разумности, или отказавшись о ее нескольких частей, не соответствующих остальным частям, означает игнорирование той сцепки, которая удерживает единство идеологии как эмоционально-политически-культурно-рационального коктейля.
Итак, либерализм, социализм и консерватизм могут рассматриваться как системы концепций, организованных отчасти на рациональной, но, главным образом, на эмоциональной, культурной и исторической основе. Поэтому идеология может оказаться не вполне целостной, но, тем не менее, возможно, именно в силу своей непоследовательности, она может легитимировать и организовывать политические движения.
В то же время, политическая философия противостоит идеологии в ее «классическом» понимании (в интерпретации Маркса и Мангейма). К началу ХХI века политическая философия уже вполне недвусмысленно размежевалась с религией и идеологией как догматическими и не терпящими критики формами жизни. От «готовых мировоззрений» политическая философия отличается «стремлением к мудрости», а не просто к абстрактной идеальной форме.
Таким образом, мы можем думать о политической философии как противоположности идеологии, стремящейся
Узаконивание политических концепций в политической философии имеет четыре наиболее важных аспекта:
(1) Узаконивание предполагает выдвижение аргументов.
(2) Политическая философия идентифицирует некоторые соображения как важные и, как следствие, начинает рассматривать в качестве более существенных одни аспекты концепции в ущерб другим.
(3) Но если мы можем узаконить концепцию в рамках политической философии, то как бы убедительной она не выглядела для нас, у нас нет способа убедить в ее законности человека, придерживающегося другой политической теории.
(4) Однако это вовсе не означает, что ни одна из сторон, участвующих в споре, не права и что вообще никакой правильный ответ не может возникнуть в процессе дискуссии.
Тем не менее, оставаясь на позициях науки, мы не можем утверждать, что какая-то политическая теория лучше и обоснованнее других. Столь же неверным будет также утверждение о том, что наши оппоненты во всем неправы. Признание сущностно конкурентной природы политических концепций способствует развитию толерантности в отношении взглядов, отличных от наших. Но тогда, стоит ли вообще ввязываться в спор по поводу интерпретации концепций? Если мы знаем, что правильного ответа мы так и не найдем, нужно ли тратить время на споры? Тем не менее, смысл в этом, безусловно, есть. Даже если однозначно правильный ответ невозможен, то можно найти самый дурной и злонамеренный ответ, показывающий, что наша позиция еще не самая плохая, разумеется, если мы избегаем фанатизма и нетерпимости. Именно это понуждает нас вступать в споры об интерпретации и узаконивании концепций.
Концептуальное исследование стремится понять, как именно используется термин, почему мы по-разному используем его в разных контекстах и принуждаем его исполнять множество функций. Мы не просто хотим знать как именно используется слово «справедливость», понять тот способ применения, который вызывает изменение ее функций. Мы хотим иметь представление о том, что значит «справедливость», а значит, поиск так или иначе поведет нас в направлении формулирования связной концепции справедливости, что предопределяет направление размышлений и действий.
Политическая философия, таким образом, включает в себя системы интерпретации политических концепций. Например, определенная концепция свободы может помочь узаконить какой-то подход к равенству, который, в свою очередь, поддержит (и будет поддержан) концепциями справедливости и авторитета. Политическая философия упорядычевает эти подходы – некоторые из них получают приоритет, в то время как другие будут исполнять поддерживающую роль или даже обретут периферийный статус в некой всеобъемлющей системе.
Конструирование системы концепций обычно требует от мыслителя творческого подхода, способности создать новые комбинации интерпретаций. Разумеется, никакой единой формулы политического теоретизирования не существует. Мыслители, занимаясь политическим теоретизированием, рисуют новые концептуальные карты, логически увязывающие политические концепции таким образом, как еще никогда не делалось до них( разумеется, если это мыслители, а не эпигоны).
История политических идей содержит в себе множество устойчивых концептуальных связей – систем интерпретаций, воплощенных в традициях мышления, которые в определенных пределах стремились их улучшить и модифицировать7. Такие устойчивые типы включали в себя концепции свободы, власти, равенства,, справедливости и политического авторитета, обращения к ценностям и образам общества, составляющим связные и целостные, фундаментальные политические системы взглядов. Тем не менее, устойчивые типы – не единственный способ организации политических концепций. Тем не менее, сама по себе возможность сгруппировать политических мыслителей, отделенных друг от друга иногда сотнями лет по определенным типам связи концепций, имеет исключительно важное значение для понимания тенденций в развитии политической философии.
Когда мы говорим о политических теориях как системах политических концепций, следует иметь ввиду тезис Витгенштейна о том, что язык – это не просто слова, но также действия и практика. Для того, чтобы понять свободу, власть, равенство, права человека, авторитет и т.д. , необходимо не просто мыслить определенным образом, но и действовать для того, чтобы добиться необходимого справедливого устройства в обществе, выступать против правительственных действий, или поддерживать его законы и установления и т.д. Иными словами, политическое теоретизирование отнюдь не предполагает пассивность и жизнь кабинетного ученого. Подобно самому языку, политическая философия есть сочетание слов и действий.
1. Bourdieu. L’ontologie politique de Martin Heidegger. Paris: Minuit. 1988. P. 84-89.
2. Ильин М.В. Слова и смыслы. Опыт описания ключевых политических понятий. М. 1997.
3. Gaus. Op. cit. P. 32.
4. Freeden, Michael. Ideologies and Political Theory: A Conceptual Approach. Oxford: Clarendon Press. 1996. P.2.
5. Ibid. P. 30.
6. Ibid. P. 22
7. Chapman, John. Political Theory: Logical Structure and Enduring Types || L’Idee de philosophie politique: Annales de philosophie. Paris: Presses Universitaires de France, 1965. Pp. 57 –96.
Опубликовано: 20.01.06Процесс «разъяснения» или «актуализации» концепций неизбежно включает решение о том, какие именно части концепции мы подчеркнем и подтвердим, а от каких мы откажемся или начнем пересматривать.
Современный американский политический философ В. Гэлли, очень хорошо поясняет ситуацию с политическими концепциями:
- Концепция должна получить оценку, причем оценку положительную: она должна указывать на нечто, являющееся ценным, хорошим, правильным, достойным и т.д. При этом каждая команда стремится к получению титула «чемпиона».
- Природа концепции должна быть комплексной, сложной, тогда можно будет подчеркнуть разные части концепции.
- Правильность, ценность и т.д. концепции может получить разное объяснение, в зависимости от того, какой именно аспект концепции поддерживает тот или иной сторонник.
- Концепция открыта для новых интерпретаций.
- Участники спора понимают, что их собственное использование концепций опровергается. У каждой из сторон спора есть собственное понимание и оценка противоположной стороны и того, какой именно аспект концепции она использует
- Поскольку все участники спора должны поддерживать собственный способ использования концепции, все они стремятся доказать, что именно их аспект является наиболее важным и опровергнуть аспекты, поддерживаемые противоположной стороной.
В. Гэлли вводит важное различие между «концептом» и его разными «концепциями». Ядро концепта составляют характеристики понятия. Когда разворачивается конкуренция между концепциями, то можно предположить наличие у них общего ядра, или, иначе, «смыслового сгустка».. В противном случае мы не сможет утверждать, что конкуренция разворачивается вокруг одного и того же понятия, ибо она выражается наилучшем анализе и развитии понятия. Каждую из интерпретаций концепта мы можем назвать его концепциями. Иными словами, мы понимаем каждую концепцию как интерпретацию и развитие концепта.
Тем не менее, Гэлли совершают ту же ошибку, что и Сократ. По Витгенштейну мы не должны позиционировать общее ядро в применении таких концептов как справедливость, равенство или свобода . Вместо того, чтобы понимать различные концепции как развивающие общее ядро, лучше рассматривать их как обеспечивающие различные оценки кластеров идей, убеждений и действий, определяющих сцену концептуального спора. Может и не существовать тот единственный элемент или часть концепции, в которым будут согласны все участники спора, но поскольку каждая концепция дает интерпретацию комплекса ценностей, убеждений и действий (обладающих семейным сходством), она и может вступать в конкуренцию с другими концепциями.
Таким образом, концепция идентифицирует какую-то часть кластера (или языковой игры) в качестве имеющей решающее значение для понимания концепции, в то же время настаивая, что другие элементы кластера имеют меньшее значение, а некоторые вообще могут быть отброшены. Можно сказать, что концепция организует кластер убеждений, ценностей и деятельности, показывая, какие из них являются наиболее важными, и как они вся связаны друг с другом.3
По мнению М.Фридэна, политические концепции образуют то, что он называет «идеологиями», целостные системы идей, создающих основание для объяснения и критики политической жизни, - это основные строительные блоки нашего мышления о политике.4 Из этих строительных блоков – концепций свободы, равенства справедливости, власти, авторитета и т.д., связанных между собой определенным образом, и образуются все современные политические идеологии. Таким образом, либерализм, социализм и консерватизм – это идеологии, составленные из взаимосвязанных интерпретаций политических концепций. Важно подчеркнуть, что по Фридэну, либерализм( а то же может быть сказано и по поводу других идеологий) – это не просто группа политических концепций, а система интерпретации совокупности политических концепций. Если мы именно так понимаем политические взгляды, то можно увидеть, почему, например, споры между либералами и социалистами всегда имеют две характерные черты.
Во-первых, эти споры имеют глубинный характер. Приверженность социалистов идее социальной справедливости вытекает из всех убеждений по поводу равенства и свободы, и их месте в политической жизни. Тогда «вызов» их взглядам по поводу социальной справедливости одновременно означает отрицание всей системы концепций, всей социалистической идеологии. Аналогичным образом, и либерал, когда ставятся под сомнение его взгляды на коммунитативную справедливость, чувствует неприятие его взглядов также на свободу, равенство, политическую жизнь. В споре по поводу социальной справедливости речь идет не только об этом понятии, а о всеобъемлющем понимании политики, а возможно, и неполитической жизни.
Во-вторых, затрагивая все наши взгляды на политику и общество, споры такого рода ведут к последующему несогласию с представлением о природе свободы, власти, равенства и авторитета. Иными словами, несогласие не просто приобретает кругообразный характер, оно продвигается все дальше и дальше, охватывая все новые и новые сферы, препятствуя нахождению каких-либо аргументов, которые могли бы способствовать достижению согласия.
Фридэн указывает на три основных способа связи политических концепций:
Во-первых, Фридэн допускает, что разум или то, что мы называем «логикой», организует наши убеждения. Разумеется, это именно то, что лежит в центре сократовского метода рассуждений, да и вообще всей философии. Убеждения рационального человека должны быть последовательными. В целом, убеждения рационального человека являются осмысленными и, концепции поддерживают друг друга с тем, чтобы сформировать разумное и связное мировоззрение.
Во-вторых, идеологии не просто организованы благодаря разуму. Поскольку идеологии призваны представить концептуальные социальные карты и политические решения, и должны сделать это на языке, доступном массам, равно как и интеллектуалам, любителям и профессионалам, они легко сочетают в себе разум и эмоции.5 Организация может быть организована таким способом, чтобы быть рационально насыщенной, но одновременно эмоционально привлекательной. Такого рода эмоциональная окраска может сочетать в себе несовместимые убеждения, носить эклектический характер. Например, в идеологии фашизма сочетались идея о том, что все индивиды должны подчиняться коллективу, а также убеждение, что индивиды превосходят и должны вести за собой и определять коллективность.
В-третьих, в целом идеологии предопределяются культурой и историей. Какие комбинации концепций и интерпретации оказываются принятыми, в значительной степени определяются историческими и культурными факторами, равно как и разумом. Идеологии присущи социальным группам и оттачиваются благодаря политическому и социальному конфликту по поводу власти. Их характер зависит от особенностей этих конфликтов, а также отношений межу идеями. Коль скоро «идеологии осуществляют ряд услуг, таких как легитимация, упорядычевание, упрощение и ориентация действий», то конфигурации концепций, создаваемых ею, возникают в зависимости от служения этим целям».6
Таким образом, разум – отнюдь не единственный и даже не главный организующий принцип идеологии. Пересмотр идеологических интерпретаций концепции с тем, чтобы она в большей степени соответствовала требованиям разумности, или отказавшись о ее нескольких частей, не соответствующих остальным частям, означает игнорирование той сцепки, которая удерживает единство идеологии как эмоционально-политически-культурно-рационального коктейля.
Итак, либерализм, социализм и консерватизм могут рассматриваться как системы концепций, организованных отчасти на рациональной, но, главным образом, на эмоциональной, культурной и исторической основе. Поэтому идеология может оказаться не вполне целостной, но, тем не менее, возможно, именно в силу своей непоследовательности, она может легитимировать и организовывать политические движения.
В то же время, политическая философия противостоит идеологии в ее «классическом» понимании (в интерпретации Маркса и Мангейма). К началу ХХI века политическая философия уже вполне недвусмысленно размежевалась с религией и идеологией как догматическими и не терпящими критики формами жизни. От «готовых мировоззрений» политическая философия отличается «стремлением к мудрости», а не просто к абстрактной идеальной форме.
Таким образом, мы можем думать о политической философии как противоположности идеологии, стремящейся
Узаконивание политических концепций в политической философии имеет четыре наиболее важных аспекта:
(1) Узаконивание предполагает выдвижение аргументов.
(2) Политическая философия идентифицирует некоторые соображения как важные и, как следствие, начинает рассматривать в качестве более существенных одни аспекты концепции в ущерб другим.
(3) Но если мы можем узаконить концепцию в рамках политической философии, то как бы убедительной она не выглядела для нас, у нас нет способа убедить в ее законности человека, придерживающегося другой политической теории.
(4) Однако это вовсе не означает, что ни одна из сторон, участвующих в споре, не права и что вообще никакой правильный ответ не может возникнуть в процессе дискуссии.
Тем не менее, оставаясь на позициях науки, мы не можем утверждать, что какая-то политическая теория лучше и обоснованнее других. Столь же неверным будет также утверждение о том, что наши оппоненты во всем неправы. Признание сущностно конкурентной природы политических концепций способствует развитию толерантности в отношении взглядов, отличных от наших. Но тогда, стоит ли вообще ввязываться в спор по поводу интерпретации концепций? Если мы знаем, что правильного ответа мы так и не найдем, нужно ли тратить время на споры? Тем не менее, смысл в этом, безусловно, есть. Даже если однозначно правильный ответ невозможен, то можно найти самый дурной и злонамеренный ответ, показывающий, что наша позиция еще не самая плохая, разумеется, если мы избегаем фанатизма и нетерпимости. Именно это понуждает нас вступать в споры об интерпретации и узаконивании концепций.
Концептуальное исследование стремится понять, как именно используется термин, почему мы по-разному используем его в разных контекстах и принуждаем его исполнять множество функций. Мы не просто хотим знать как именно используется слово «справедливость», понять тот способ применения, который вызывает изменение ее функций. Мы хотим иметь представление о том, что значит «справедливость», а значит, поиск так или иначе поведет нас в направлении формулирования связной концепции справедливости, что предопределяет направление размышлений и действий.
Политическая философия, таким образом, включает в себя системы интерпретации политических концепций. Например, определенная концепция свободы может помочь узаконить какой-то подход к равенству, который, в свою очередь, поддержит (и будет поддержан) концепциями справедливости и авторитета. Политическая философия упорядычевает эти подходы – некоторые из них получают приоритет, в то время как другие будут исполнять поддерживающую роль или даже обретут периферийный статус в некой всеобъемлющей системе.
Конструирование системы концепций обычно требует от мыслителя творческого подхода, способности создать новые комбинации интерпретаций. Разумеется, никакой единой формулы политического теоретизирования не существует. Мыслители, занимаясь политическим теоретизированием, рисуют новые концептуальные карты, логически увязывающие политические концепции таким образом, как еще никогда не делалось до них( разумеется, если это мыслители, а не эпигоны).
История политических идей содержит в себе множество устойчивых концептуальных связей – систем интерпретаций, воплощенных в традициях мышления, которые в определенных пределах стремились их улучшить и модифицировать7. Такие устойчивые типы включали в себя концепции свободы, власти, равенства,, справедливости и политического авторитета, обращения к ценностям и образам общества, составляющим связные и целостные, фундаментальные политические системы взглядов. Тем не менее, устойчивые типы – не единственный способ организации политических концепций. Тем не менее, сама по себе возможность сгруппировать политических мыслителей, отделенных друг от друга иногда сотнями лет по определенным типам связи концепций, имеет исключительно важное значение для понимания тенденций в развитии политической философии.
Когда мы говорим о политических теориях как системах политических концепций, следует иметь ввиду тезис Витгенштейна о том, что язык – это не просто слова, но также действия и практика. Для того, чтобы понять свободу, власть, равенство, права человека, авторитет и т.д. , необходимо не просто мыслить определенным образом, но и действовать для того, чтобы добиться необходимого справедливого устройства в обществе, выступать против правительственных действий, или поддерживать его законы и установления и т.д. Иными словами, политическое теоретизирование отнюдь не предполагает пассивность и жизнь кабинетного ученого. Подобно самому языку, политическая философия есть сочетание слов и действий.
1. Bourdieu. L’ontologie politique de Martin Heidegger. Paris: Minuit. 1988. P. 84-89.
2. Ильин М.В. Слова и смыслы. Опыт описания ключевых политических понятий. М. 1997.
3. Gaus. Op. cit. P. 32.
4. Freeden, Michael. Ideologies and Political Theory: A Conceptual Approach. Oxford: Clarendon Press. 1996. P.2.
5. Ibid. P. 30.
6. Ibid. P. 22
7. Chapman, John. Political Theory: Logical Structure and Enduring Types || L’Idee de philosophie politique: Annales de philosophie. Paris: Presses Universitaires de France, 1965. Pp. 57 –96.
