Современные российские исследователи дают различные оценки сложившегося или складывающегося в России политического порядка.
Одни прямо определяют его как авторитарный порядок, комбинирующий черты тоталитарного и демократического порядков (В.Федотова).
Другие называют сложившийся политический порядок «гибридным» (Г.Г. Дилигенский), авторитарно-демократическим – демократическим по форме и по наличию институтов представительной демократии (выбор властных структур, свобода оппозиции, определенная степень свободы слова и печати) и последовательно авторитарным с точки зрения практики и применяемых процедур принятия и осуществления решений.
Авторы исследования «Власть и народ», проведенного Центром политической культуры и политического участия ИСПРАН в 2001-2002 г., попытались проанализировать, каким образом происходит универсализация институционального порядка в процессе обновления повседневных практик., каковы нормы и правила, регулирующие повседневную жизнь индивида, в частности его политическое поведение на всех уровнях – рядового гражданина, партийного активиста, публичного политика, государственного чиновника, других представителей властных структур.
В основе такого подхода – фундаментальное понимание политики как коллективной общественной жизни, подразумевающей направленность частных потребностей и проблем на создание публичной сферы, где каждый человек, сохраняя свои индивидуальные особенности, проявляет себя в общении с другими людьми (Х.Арендт).
Для анализа политических практик первостепенное значение имеют проблемы политического участия, готовность граждан к реализации политических прав и свобод, предоставляемых формально существующими институтами демократии, что, собственно, и делает возможным институционализацию демократического политического порядка, когда гражданское общество, отделяясь от государства, соединяется с ним поступком свободного политического выбора.
Одним из необходимых условий политического участия, а также стабильного функционирования всей политической и общественной системы, устойчивости политического порядка является признание гражданами легитимности власти, то есть справедливости ее устройства с точки зрения его соответствия ценностным представлениям граждан. Демократия как политический порядок, как определенная «система институтов, управляющих политией» (Ж. Бешлер), возникает тогда, когда в обществе наличествует «идеальное нормативное соглашение» (Д. Хелд), под которым понимается добровольное следование правилам и законам, которые граждане считают справедливыми.
То, что люди не оценивают существующий в России социальный и политический порядок как приемлемый и справедливый, то есть легитимный, подтверждается данными проведенного нами социологического обследования (по всероссийской выборке в 1000 человек), в котором в ответах всех респондентов на вопросы об основаниях современного российского государства и общества обращает на себя внимание прежде всего разительное отличие образов желаемых и реальных общества и государства. Если в иерархии ценностей желаемых общества и государства первые места занимают «закон», «права человека», «мораль», «свобода», «труд», то из ценностей существующего общества и государства люди ставят на первое место «выгоду», «силу» и «личный успех».
Тотально недоверие людей практически ко всем властным институтам. Лишь президент пользуется доверием 45% респондентов. Правительству, Государственной Думе и политическим партиям доверяют соответственно всего 14, 9 и 6% опрошенных.
Анализ проведенных опросов и интервью подтверждает тезис о невостребованности партий как политического института – и на макро, и на микро уровнях. Ответы на вопрос о том, что такое российское государство, свидетельствуют, что в сознании людей отсутствуют представления о дифференциации государства и гражданского общества: понятия государства и общества, народа зачастую не разделяются. В отсутствие в сознании такого разделения посредничество между гражданами и властью в лице политических партий воспринимается как ненужное. Большинство людей демонстрирует неспособность к осознанию своих групповых интересов, к их артикуляции и соотнесению с позицией той или иной политической партии, то есть неспособность к политической самоидентификации. По мнению более половины респондентов (58%), существующие в России партии приносят больше вреда, чем пользы, и только 38% ответивших дают противоположный ответ. Около половины респондентов (46%) считает свои интересы не представленными политическими партиями, а их подавляющее большинство (76%) полагает, что существуют партии, действующие против их интересов.
Анализ результатов проведенных обследований позволяет утверждать: слабость российских партий связана в том числе и с недостаточным пониманием российскими гражданами того, что есть институт партии и какова его роль в решении социальных и политических проблем. По мнению отдельных респондентов (их – менее 20%), партия отстаивает интересы определенных социальных групп, является выражением плюрализма мнений, вырабатывает идеологии, политические программы. Показательно, что довольно значительное количество респондентов полагают, что партия должна быть «выразителем интересов народа» и способствовать «консолидации общества». Каждый десятый опрошенный ответил, что партии «вообще не нужны».
Очевидно, что в общественном сознании в целом сложился сугубо негативный образ существующих в России политических партий (один из респондентов справедливо назвал их «псевдопартиями»). По мнению большинства респондентов, они не осуществляют функцию представительства интересов определенных общественных групп, а выражают лишь собственные, корыстные интересы, «решают собственные проблемы».
Ситуации, когда простые люди неспособны артикулировать свои политические интересы, не понимают предназначения партии как института, адекватна слабая и подвижная идейно-политическая дифференциация российского общества, условность любых критериев создания партийных образований. Настоящие политические программы имеют лишь три из существующих партий (КПРФ, «Яблоко» и СПС). Многие партии откровенно заявляют о своей «деидеологизированности», о том, что они представляют интересы не каких-либо групп общества, а «большинства народа» (об этом говорили в своих интервью региональные политики).
Результаты наших обследований показывают также, что реальные политические практики политических партий зачастую расходятся с установленными законодательно нормами и правилами и регулируются неформальными правилами. Таким образом, формально демократические политические институты начинают выполнять чисто декоративную функцию, тогда как реальные механизмы принятия решений оказываются теневыми, неформальными. Следствием является изменение самого содержания этих институтов, поскольку они воспроизводят недемократические практики и встроены в моноцентричную политическую систему. То, что неформальными нормами руководствуются в своем поведении в равной степени и рядовые граждане, и власть, делает возможным формирование политического порядка, основанного на иерархически выстроенных властных отношениях при сохранении формальных институтов демократии.
При этом может достигаться некий символический «общественный консенсус» по вопросам «онтологического» характера («укрепление государства», «самобытный путь» и т.д.), что не означает, однако, преодоления отчуждения общества от власти. Универсализация же существующего социального и политического порядка происходит на основе «негативного консенсуса» (Г.Кертман), молчаливого признания и гражданами , и государством существующих в обществе «правил игры», при которых реальные практики регулируются неформальными нормами.