Элита третьего пути: вызовы и ответы российской элиты
Дука А. В. (Санкт-Петербург)
Идея третьего пути сегодня достаточно популярна и существует в нескольких вариантах, диапазон которых колеблется от партикуляристски-национальных программ развития до универсалистски-прогрессистских концепций общественного конструирования в глобальную эпоху. Данный доклад не ориентирован на разбор теорий и идеологий. Целью его является анализ российской ситуации и возможное и актуальное поведение российской элиты в этой конкретной ситуации.
Чем характеризуется нынешняя ситуация в России? Или иначе – в какой ситуации она оказалась? Для нашего анализа важны, прежде всего, макрохарактеристики ситуации и связанные с ними внутренние и внешние вызовы.
Реформы и институциональные изменения.
Вполне вероятно, как указывает ряд авторов, российская трансформация (как и многие другие) в значительной степени вызвана и направляется политико-административной и экономической элитой страны. Логично предположить, что первоначально (в начале реформ) задачи, которые ставили властные группы существовали как некоторая возможность изменения основных институтов и сфер жизнедеятельности общества. «Возможность» задач означает некоторую изначальную произвольность, то есть, могли быть поставлены иные задачи. Но уже после начала их реализации, они становятся своего рода вызовами для инициаторов изменений. Они начинают жить своей жизнью, воздействовать на общество своей логикой. Одновременно активность российских властных групп сталкивается с существенными проблемами.
В результате реформ резко усилилась институциональная и ситуативная неопределенность. Причем, субъективное ощущение неопределенности характерно для значительной части региональных властных элит, а также присуще в том числе и субэлитным группам.
Наряду с субъективным фактором, связанным с целеполаганием властных групп и ценностными ориентациями субэлиты и населения, на трансформационные процессы оказывает влияние уже пройденный исторический путь страны, сложившиеся институты и существующая культура.
Разнонаправленность требований.
Россия – индустриальная страна, с незавершенностью выполнения задач индустриального периода, пытающаяся стать постиндустриальной. Отсюда – то, что можно условно назвать «разорванным» сознанием и «институциональная гибридность».
Российская трансформация предполагает одновременное (но не одномоментное) изменение базовых институтов в экономике (создание рыночной экономики), политике (создание плюралистической демократии), социальной сфере (изменение социальной структуры, формирование структур гражданского общества), культуре (переход от моноидеологичности к плюральности и открытости). Кроме внутренних институционально-структурных изменений происходит интенсивное включение России в глобальные процессы. Открытость и выход в мир становятся одновременно политической задачей и ценностью для определенных слоев общества. Наряду с вхождением в международные организации, многие сферы жизни страны втягиваются во многом неконтролируемые, а по некоторым параметрам совсем неконтролируемые со стороны российских правительственных и неправительственных агентов процессы. Другой стороной включения в глобальные процессы является «опрозрачивание», контролируемость и оценка с точки зрения международных институтов, норм и ценностей различных сторон российской жизни.
В докладе будут рассмотрены только некоторые вызовы в политической сфере.
1. Прежде всего, необходимо отметить незавершенность выделения политики в обособленную сферу общества. В России существует переплетение политической, административной и экономических сфер. Требование национального развития связано с определенностью политической сферы, выделением ее из «общественно-политической экономики». Глобализация как тотальный процесс, в который оказываются включенными все стране вне зависимости от их желания, экономизирует политические отношения. Политика становится подсистемой экономики. В этой ситуации национальная политическая элита утрачивает возможности контроля политической сферы, а также политического контроля иных сфер.
2. Для России национальное государство является культурно-институциональным требованием. Во-первых, как требование, связанное с демократизацией (или, по крайней мере, одно из первичных условий достижения демократии). Во-вторых, как возможность ограничивать нарушения прав граждан (государство как защитник в условиях нестабильности). В-третьих, создание новой национально-политической идентичности.
В условиях незавершенности институционализации национальной государственности Россия, включаясь в глобальный контекст, встречается с кризисом национального государства на международной арене как суверенной единицы. Происходит ограничение национального суверенитета, которое ограничивается наднациональными политическими институтами (хартиями, правилами, процедурами, международными традициями и обычаями и т.п.) и институциями (международными организациями – ООН, ЮНЕСКО, Международным судом и т.п.), действие и деятельность которых распространяется на территорию национального государства.
Ограничения суверенитета международным правом потому являются таковыми (ведь можно было бы предположить, что они соответствуют принципиальным основам существования государства), что они «нормируют» ситуацию. С социологической и политологической точек зрения утрата суверенитета прежде всего делегитимизирует национальную элиты, подрывает основы ее существования, ограничивает ее институционализирующие функции.
3. В условиях фрагментации и ослабления российского государства, нарушения его монополии на насилие (частными лицами и организациями) требование тотальности национального государства является настоятельным. При нестабильности и угрозы распада государства, ограничения его суверенитета на отдельных территориях и ослабления многих функций на всей территории, государство выступает единственным возможным легитимным гарантом и стабилизатором. Оно также наиболее эффективно, а также легально и легитимно может урегулировать внутренние конфликты с помощью силы. Одновременно оно может (потенциально) организовать противостояние актуальной и потенциальной внешней угрозе со стороны новых и старых государств. Наконец, возможность проведения единой социально-экономической политики (преобразований) на всей территории связано именно со всеобщностью государства.
Тенденции глобализации, однако, приводят к положению, когда не все распоряжения государства могут быть приведены в исполнение. Деятельность транснациональных компаний и организаций создает ситуацию неподконтрольности национальному государству и национальному законодательству принятие многих решений, влияющих на существование данного государства.
Фактическое лишение национальной элиты главного института осуществления своей национальной политики во всей полноте лишает ее возможности быть общенациональной.
4. Важным инструментом институционализации национального государства является национальное гражданство. Оно связано с полнотой включенности индивидов в общество. Но оно имеет и обратную сторону полноту государственной власти. С точки зрения гражданина это предполагает следование им определенным нормам, исполнение прав и обязанностей (гражданских, политических, социальных). Для государства гражданство – это возможность мобилизовать население. Граждане представляют собой важный политический ресурс. Возможность его использования связана с лояльностью гражданина государству, политической системе, руководству и элитам.
Элита осуществляет интеграцию и упорядочение фрагментированного пространства, придание ему определенного единства. Гражданская лояльность (как институт) – упорядочение обмена на основе общих правил. Она представляет собой вариант пространственного структурирования. Поскольку пространство в России принципиально гетерогенно (социально, культурно, этнически, религиозно и т.п.), то возникает проблема с унификацией лояльности. Но разное гражданство внутри (этнических республик) и различные гражданства «внешние» (двойное гражданство, новые «постнациональные» гражданства) порождают естественную гетерогенность, которая принципиально не упорядочивается. Тем не менее, «норма нуждается в гомогенной среде».
Исследователи указывают на постоянное снижение лояльности современному государству. В определенной мере данный процесс связан с появлением новых идентичностей и ростом «постнационального» гражданства. В литературе отмечается несколько видов нового гражданства:
• культурное гражданство включает права всех социальных групп (этнических, гендерных, сексуальных, возрастных) в полном культурном участии внутри их обществ (D.Richardson);
• гражданство меньшинства включает права на вхождение в другое общество и затем на нахождение в нем с получением соответствующих прав и обязанностей (N.Yuval-Davis);
• экологическое гражданство, связанное с правами и обязанностями граждан Земли (B. van Steenbergen, J.Urry); права перед будущими поколениями, животными и природными объектами;
• космополитическое гражданство, связанное с тем, как люди могут развивать ориентацию на других граждан, общества и культуры по всему миру (D.Held, A.Linklater);
• гражданство потребителей, связанное с правами людей быть обеспеченными соответствующими товарами, услугами и информацией одновременно и частным, и общественным сектором (N.Stevenson);
• гражданство мобильности (передвижения), связанное с правами и ответственностью посетителей других мест и других культур (J.Urry).
Но права и обязанности в рамках этих гражданств не контролируются, не поддерживаются, не создаются, не конструируются, не институционализируются национальными элитами. Институты, связанные с этими новыми гражданствами не проходят хабитуализацию и институционализацию, на которые влияют или которые контролируют национальные элиты. В странах с завершенным модерном данные гражданства «накладываются» на национальные. Угроза национальной идентичности и лояльности «своему» государству стоит не так остро как в странах с незавершенной национально-государственной и национально-граждаской институционализацией.
Подрыв национального гражданства как одной из основ политической и социальной лояльности в отношении господствующих групп совпадает с глобальной тенденцией экономизации ответственности. В России данная ситуация усугубляется еще тем, что помимо политических и иных трудностей, существует еще и субъективная проблема элита не ставит это в повестку дня (не рассматривает это как настоятельную необходимость). Элита живет еще в прошлом.
В этом отношении складывается достаточно странная ситуация: элита не реагирует ни глобально, ни национально. И как следствие «фрагментированное» гражданство, продолжающаяся борьба идентичностей, существующее фактическое неравенство прав, резкая социальная поляризация.
5. Необходимость создания институтов современной демократии совпадает с глобальным кризисом исторически определенной формы политической демократии. Нерешенность упомянутых выше проблем усугубляет ситуацию. Ограниченная связь демократических институтов с политико-национальными общностями, а также ограниченный контроль демократических институтов политико-национальными общностями, ограниченное участие граждан в формировании политической повестки дня самой политики следствием имеет ограниченную демократию с элементами авторитаризма и большой ролью олигархических групп. При слабости государства и невозможности элит использовать обычные формы стабилизации и интеграции общества в условиях сохраняющейся институциональной неопределенности, данный сценарий развития ситуации вполне естественен. Но он не может окончательно решить проблему – сделать определенным путь развития.
Утрата российскими властными группами контроля над структурирующими и интеграционными процессами внутри страны в тенденции ведет к потере ими суверенитета и прекращению ими своих основных институциональных функций. Власть отрывается от политики. Возникающий «вакуум политической компетентности и институциональности» не уникален для России, но он кардинален в силу непройденности страной полностью, системно пути модернизации.
Что же касается претензий отечественных властных групп на вхождение в глобальную элиту, то они просто беспочвенны. Там уже нет места, так как глобальная элита в значительной степени связана с функцией интеграции и контроля над глобальными процессами. Возможно не встраиваться, а только подстраиваться. Некоторые иллюзии возникают в связи с вхождением России в «Большую восьмерку» и представительством на ее мероприятиях российских высших должностных лиц. Но эта структура имеет отношение в большей степени к геополитике, и российское присутствие там геополитическое. И если на геополитической карте Россия еще присутствует, то в глобальном мире ее почти не видно. Очень показательна в этом отношении карта на форзаце книги «Ворота в глобальную экономику». Россия, как и Африка не имеют ни одних «глобальных ворот» (в Китае, например, их двое). Это территория «глобальной дыры».
Третий путь – это одновременная невыполнимость требований создания и институционализации национального государства (по сути, задачи модерна) и невыполнимость требований, связанных с вхождением в глобальный мир. Ни путь модерна, ни путь постмодерна. Ни национальное государство и национальная элита, ни транснациональное государство и глобальная элита. Результатом является именно «третий путь» (ad hoc), содержательной характеристикой которого является балансирующая неопределенность. Отсюда - элита ad hoc, ситуативно реагирующая на внешние и внутренние вызовы и подчиняющаяся силам, которые контролируют и направляют развитие ситуации. Но такого рода властные группы обычно характеризовали как компрадорские. Надо отметить, что проблема является и объективной, и субъективной.
Опубликовано: 03.01.06Чем характеризуется нынешняя ситуация в России? Или иначе – в какой ситуации она оказалась? Для нашего анализа важны, прежде всего, макрохарактеристики ситуации и связанные с ними внутренние и внешние вызовы.
Реформы и институциональные изменения.
Вполне вероятно, как указывает ряд авторов, российская трансформация (как и многие другие) в значительной степени вызвана и направляется политико-административной и экономической элитой страны. Логично предположить, что первоначально (в начале реформ) задачи, которые ставили властные группы существовали как некоторая возможность изменения основных институтов и сфер жизнедеятельности общества. «Возможность» задач означает некоторую изначальную произвольность, то есть, могли быть поставлены иные задачи. Но уже после начала их реализации, они становятся своего рода вызовами для инициаторов изменений. Они начинают жить своей жизнью, воздействовать на общество своей логикой. Одновременно активность российских властных групп сталкивается с существенными проблемами.
В результате реформ резко усилилась институциональная и ситуативная неопределенность. Причем, субъективное ощущение неопределенности характерно для значительной части региональных властных элит, а также присуще в том числе и субэлитным группам.
Наряду с субъективным фактором, связанным с целеполаганием властных групп и ценностными ориентациями субэлиты и населения, на трансформационные процессы оказывает влияние уже пройденный исторический путь страны, сложившиеся институты и существующая культура.
Разнонаправленность требований.
Россия – индустриальная страна, с незавершенностью выполнения задач индустриального периода, пытающаяся стать постиндустриальной. Отсюда – то, что можно условно назвать «разорванным» сознанием и «институциональная гибридность».
Российская трансформация предполагает одновременное (но не одномоментное) изменение базовых институтов в экономике (создание рыночной экономики), политике (создание плюралистической демократии), социальной сфере (изменение социальной структуры, формирование структур гражданского общества), культуре (переход от моноидеологичности к плюральности и открытости). Кроме внутренних институционально-структурных изменений происходит интенсивное включение России в глобальные процессы. Открытость и выход в мир становятся одновременно политической задачей и ценностью для определенных слоев общества. Наряду с вхождением в международные организации, многие сферы жизни страны втягиваются во многом неконтролируемые, а по некоторым параметрам совсем неконтролируемые со стороны российских правительственных и неправительственных агентов процессы. Другой стороной включения в глобальные процессы является «опрозрачивание», контролируемость и оценка с точки зрения международных институтов, норм и ценностей различных сторон российской жизни.
В докладе будут рассмотрены только некоторые вызовы в политической сфере.
1. Прежде всего, необходимо отметить незавершенность выделения политики в обособленную сферу общества. В России существует переплетение политической, административной и экономических сфер. Требование национального развития связано с определенностью политической сферы, выделением ее из «общественно-политической экономики». Глобализация как тотальный процесс, в который оказываются включенными все стране вне зависимости от их желания, экономизирует политические отношения. Политика становится подсистемой экономики. В этой ситуации национальная политическая элита утрачивает возможности контроля политической сферы, а также политического контроля иных сфер.
2. Для России национальное государство является культурно-институциональным требованием. Во-первых, как требование, связанное с демократизацией (или, по крайней мере, одно из первичных условий достижения демократии). Во-вторых, как возможность ограничивать нарушения прав граждан (государство как защитник в условиях нестабильности). В-третьих, создание новой национально-политической идентичности.
В условиях незавершенности институционализации национальной государственности Россия, включаясь в глобальный контекст, встречается с кризисом национального государства на международной арене как суверенной единицы. Происходит ограничение национального суверенитета, которое ограничивается наднациональными политическими институтами (хартиями, правилами, процедурами, международными традициями и обычаями и т.п.) и институциями (международными организациями – ООН, ЮНЕСКО, Международным судом и т.п.), действие и деятельность которых распространяется на территорию национального государства.
Ограничения суверенитета международным правом потому являются таковыми (ведь можно было бы предположить, что они соответствуют принципиальным основам существования государства), что они «нормируют» ситуацию. С социологической и политологической точек зрения утрата суверенитета прежде всего делегитимизирует национальную элиты, подрывает основы ее существования, ограничивает ее институционализирующие функции.
3. В условиях фрагментации и ослабления российского государства, нарушения его монополии на насилие (частными лицами и организациями) требование тотальности национального государства является настоятельным. При нестабильности и угрозы распада государства, ограничения его суверенитета на отдельных территориях и ослабления многих функций на всей территории, государство выступает единственным возможным легитимным гарантом и стабилизатором. Оно также наиболее эффективно, а также легально и легитимно может урегулировать внутренние конфликты с помощью силы. Одновременно оно может (потенциально) организовать противостояние актуальной и потенциальной внешней угрозе со стороны новых и старых государств. Наконец, возможность проведения единой социально-экономической политики (преобразований) на всей территории связано именно со всеобщностью государства.
Тенденции глобализации, однако, приводят к положению, когда не все распоряжения государства могут быть приведены в исполнение. Деятельность транснациональных компаний и организаций создает ситуацию неподконтрольности национальному государству и национальному законодательству принятие многих решений, влияющих на существование данного государства.
Фактическое лишение национальной элиты главного института осуществления своей национальной политики во всей полноте лишает ее возможности быть общенациональной.
4. Важным инструментом институционализации национального государства является национальное гражданство. Оно связано с полнотой включенности индивидов в общество. Но оно имеет и обратную сторону полноту государственной власти. С точки зрения гражданина это предполагает следование им определенным нормам, исполнение прав и обязанностей (гражданских, политических, социальных). Для государства гражданство – это возможность мобилизовать население. Граждане представляют собой важный политический ресурс. Возможность его использования связана с лояльностью гражданина государству, политической системе, руководству и элитам.
Элита осуществляет интеграцию и упорядочение фрагментированного пространства, придание ему определенного единства. Гражданская лояльность (как институт) – упорядочение обмена на основе общих правил. Она представляет собой вариант пространственного структурирования. Поскольку пространство в России принципиально гетерогенно (социально, культурно, этнически, религиозно и т.п.), то возникает проблема с унификацией лояльности. Но разное гражданство внутри (этнических республик) и различные гражданства «внешние» (двойное гражданство, новые «постнациональные» гражданства) порождают естественную гетерогенность, которая принципиально не упорядочивается. Тем не менее, «норма нуждается в гомогенной среде».
Исследователи указывают на постоянное снижение лояльности современному государству. В определенной мере данный процесс связан с появлением новых идентичностей и ростом «постнационального» гражданства. В литературе отмечается несколько видов нового гражданства:
• культурное гражданство включает права всех социальных групп (этнических, гендерных, сексуальных, возрастных) в полном культурном участии внутри их обществ (D.Richardson);
• гражданство меньшинства включает права на вхождение в другое общество и затем на нахождение в нем с получением соответствующих прав и обязанностей (N.Yuval-Davis);
• экологическое гражданство, связанное с правами и обязанностями граждан Земли (B. van Steenbergen, J.Urry); права перед будущими поколениями, животными и природными объектами;
• космополитическое гражданство, связанное с тем, как люди могут развивать ориентацию на других граждан, общества и культуры по всему миру (D.Held, A.Linklater);
• гражданство потребителей, связанное с правами людей быть обеспеченными соответствующими товарами, услугами и информацией одновременно и частным, и общественным сектором (N.Stevenson);
• гражданство мобильности (передвижения), связанное с правами и ответственностью посетителей других мест и других культур (J.Urry).
Но права и обязанности в рамках этих гражданств не контролируются, не поддерживаются, не создаются, не конструируются, не институционализируются национальными элитами. Институты, связанные с этими новыми гражданствами не проходят хабитуализацию и институционализацию, на которые влияют или которые контролируют национальные элиты. В странах с завершенным модерном данные гражданства «накладываются» на национальные. Угроза национальной идентичности и лояльности «своему» государству стоит не так остро как в странах с незавершенной национально-государственной и национально-граждаской институционализацией.
Подрыв национального гражданства как одной из основ политической и социальной лояльности в отношении господствующих групп совпадает с глобальной тенденцией экономизации ответственности. В России данная ситуация усугубляется еще тем, что помимо политических и иных трудностей, существует еще и субъективная проблема элита не ставит это в повестку дня (не рассматривает это как настоятельную необходимость). Элита живет еще в прошлом.
В этом отношении складывается достаточно странная ситуация: элита не реагирует ни глобально, ни национально. И как следствие «фрагментированное» гражданство, продолжающаяся борьба идентичностей, существующее фактическое неравенство прав, резкая социальная поляризация.
5. Необходимость создания институтов современной демократии совпадает с глобальным кризисом исторически определенной формы политической демократии. Нерешенность упомянутых выше проблем усугубляет ситуацию. Ограниченная связь демократических институтов с политико-национальными общностями, а также ограниченный контроль демократических институтов политико-национальными общностями, ограниченное участие граждан в формировании политической повестки дня самой политики следствием имеет ограниченную демократию с элементами авторитаризма и большой ролью олигархических групп. При слабости государства и невозможности элит использовать обычные формы стабилизации и интеграции общества в условиях сохраняющейся институциональной неопределенности, данный сценарий развития ситуации вполне естественен. Но он не может окончательно решить проблему – сделать определенным путь развития.
Утрата российскими властными группами контроля над структурирующими и интеграционными процессами внутри страны в тенденции ведет к потере ими суверенитета и прекращению ими своих основных институциональных функций. Власть отрывается от политики. Возникающий «вакуум политической компетентности и институциональности» не уникален для России, но он кардинален в силу непройденности страной полностью, системно пути модернизации.
Что же касается претензий отечественных властных групп на вхождение в глобальную элиту, то они просто беспочвенны. Там уже нет места, так как глобальная элита в значительной степени связана с функцией интеграции и контроля над глобальными процессами. Возможно не встраиваться, а только подстраиваться. Некоторые иллюзии возникают в связи с вхождением России в «Большую восьмерку» и представительством на ее мероприятиях российских высших должностных лиц. Но эта структура имеет отношение в большей степени к геополитике, и российское присутствие там геополитическое. И если на геополитической карте Россия еще присутствует, то в глобальном мире ее почти не видно. Очень показательна в этом отношении карта на форзаце книги «Ворота в глобальную экономику». Россия, как и Африка не имеют ни одних «глобальных ворот» (в Китае, например, их двое). Это территория «глобальной дыры».
Третий путь – это одновременная невыполнимость требований создания и институционализации национального государства (по сути, задачи модерна) и невыполнимость требований, связанных с вхождением в глобальный мир. Ни путь модерна, ни путь постмодерна. Ни национальное государство и национальная элита, ни транснациональное государство и глобальная элита. Результатом является именно «третий путь» (ad hoc), содержательной характеристикой которого является балансирующая неопределенность. Отсюда - элита ad hoc, ситуативно реагирующая на внешние и внутренние вызовы и подчиняющаяся силам, которые контролируют и направляют развитие ситуации. Но такого рода властные группы обычно характеризовали как компрадорские. Надо отметить, что проблема является и объективной, и субъективной.
